Как только пожар утихнет, откроем ворота…
– Не добежите даже до забора! – стукнул кулаком Михн. – У Кзы на одного твоего воя – двадцать! Они теперь ворота крепко сторожить станут, переймут. Постреляют вас, посекут. Владимир Переяславльский тоже выехал из города – в чистом поле с погаными силой меряться. Сейчас лежит, тремя копьями язвенный. Еле отбили его у половцев, весь город князя боронить выбежал. Так у Владимира войско было, а у нас?.. Положим воев, кто на стены встанет? Бабы? Даже коли сожжем орудие поганых, город можно голыми руками брать! Нельзя, княже!
– Подземный ход в городе есть?
Все посмотрели на Кузьму.
– Малый, – удивленно ответил Михн. – Конь не пройдет, да и человек – только согнувшись. С умыслом делали, чтоб ворог внутрь в большом числе не пробрался, а нам гонца тайно послать можно.
– Вот и добре.
Ярославна подошла ближе.
– Пока только задумка, княгиня! – склонился Кузьма.
– Думай, боярин! Только скорее!..
Она пошла к выходу. Все в гриднице встали…
* * *
– Я рос сиротой, боярин, без батьки и матки. Вервь растила. А кому чужой нужен? Ел то, что свои не съели, носил то, что своим не надобно. Всю жизнь в холоде и голоде… Много работал, чтоб на свою хатинку собрать, хотя землю мне давали, что другие не хотели, – где расчищать и выжигать надо… Кости от работы трещали. Женился поздно, двадцать два уже было. У однолеток уже по трое деток, а у меня… Олеся тоже сирота. Хотя и красивая, но бедная, никому из хлопцев батьки не разрешали жениться на ней. А мне – так в самый раз. Дочка сразу родилась – жалели мы друг друга. Одна Алена у нас росла. Жена рожала тяжко, порвалось у ней там что-то – больше не тяжелела. Зато дочка вышла такая красавица…
– Давай выпьем, Микула!
– Хорошее у тебя вино, боярин! Хмельное…
– Какой я тебе боярин? Мой батька землю пахал. Зови Кузьмой.
– Добрый ты человек, Кузьма! И Вольга… Как он за меня перед князем заступился – не хотел Улеб даже копья дать… Сразу видно – не здешние вы. Наши, как волки – что бояре, что смерды. Чуть ослаб, затопчут! Вы другие. В вашей стороне все добрые?
– Всякие попадаются. И волки есть.
– Их везде много. Что за жизнь? Батюшка учил: любите друг друга! Все соглашаются, кланяются. А выйдут из церкви… У вас тоже?
– Так.
– Куда доброму человеку идти?.. Нельзя вам тут, съедят!
– Подавятся!
– Надобны вы им, пока война. А как нужда кончится, съедят.
– Мы сами, кого хочешь, съедим!
– Кишка тонка! Не знаете вы наших. Тут брат идет на брата, а сын – на отца! Князья только и знают, что друг с другом воевать, а головы вои простые кладут.
– Ты на войну добровольно пошел.
– С погаными воевать – божье дело. За это, батюшка говорил, все грехи человеку прощаются. И знаешь ты, какое зло у меня к ним.
– Знаю.
– Не видел… Вервь в лесу схоронилась, а несколько стариков решили хатинки свои проведать – на месте ли? Из молодых никто не пошел – боязно, а старики… Их не жалко, зажились.