— Кто из тех, кого
мы сейчас видим вокруг нас, способен размышлять? Право же, Атос,
вы сгущаете краски…
— Пожалуй, — задумчиво отозвался Атос. — В самом деле…
Трактирная челядь не в счет… — Он быстрым, испытующим взглядом
окинул террасу. — Еще какой-то молодчик, по виду горожанин, и
тупой на беспристрастный взгляд юнец с соломой в волосах, от
которого за туаз несет навозом… Возможно, я излишне нервничаю. Но
ставки слишком высоки, Портос, и мы обязаны предусмотреть все
случайности…
— Любезный Атос, — с чувством сказал Портос. — Я перед вами
прямо-таки преклоняюсь, сами знаете. Но должен сказать прямо:
порой вы бываете удивительно несносны. Обратите внимание, я учел
все ваши замечания, я говорю о важных вещах исключительно по-
испански…
— Господа, господа! — вмешалась незнакомка. — Умоляю, будьте
чуточку серьезнее!
Оба нехотя умолкли. Что до д'Артаньяна, то его улыбка стала
прямо-таки зловещей. Он наконец-то обрел то, чего так долго ждал,
— несомненное оскорбление, высказанное, если рассудить, прямо в
лицо человеком при шпаге, несомненным дворянином, несмотря даже на
его странное имя, тем более произнесенное при даме, которая, хоть
и выдавала себя за белошвейку, принадлежала, несомненно, к более
высоким сферам…
Его рука стиснула рукоять шпаги. И все же он подавил первый
порыв, не ринулся с террасы сломя голову, решил выждать ещё
немного. Кровь его кипела — но стремление поближе познакомиться с
разворачивавшейся на его глазах интригой оказалось сильнее.
«Прекрасно, — подумал он. — Кое-что начинает проясняться. Если
незнакомец по имени Рошфор, как только что прозвучало, имеет
отношение к кардиналу, кто же, в таком случае, эти люди? Ясно, что
они принадлежат кпротивостоящей стороне, но таких сторон чересчур
много, чтобы можно было делать выводы уже теперь…»
— Я серьезен, милая герцогиня, — заверил Портос. — Как
никогда.
«Герцогиня! — вскричал про себя д'Артаньян. — Вот так
история! Положительно, тайн и загадок на меня свалилось больше,
чем я того желал! Как бы не раздавило под этакой тяжестью! Но
когда это гасконцы пасовали?!»
— Тс! — шепотом прикрикнула красавица. — Портос, вы, право,
невозможны! Запомните же, что меня зовут Мари Мишон… Я —
белошвейка, ясно?
Атос мягко произнес:
— Милая Мари, вам не кажется, что белошвейка, разъезжающая в
карете парой, в блеске драгоценностей, все же рано или поздно
наведет кого-нибудь на подозрения?
«Он чертовски умен», — великодушно отметил д'Артаньян.
Красавица сделала гримаску, словно собиралась заплакать:
— Атос, Портос прав: вы сегодня положительно несносны. Я так
привыкла к этой именно карете… Не хотите же вы сказать, что я
должна была надеть рубище или что там ещё носят настоящие
белошвейки? Я и так оставила дома большую половину своих
драгоценностей… В конце концов Портос прав: вокруг нас лишь тупое
простонародье, не способное думать и подмечать несообразности…
— Вы уверены, что среди них нет шпионов кардинала?
— До сих пор я не видела никого, кто подходил бы под это
определение, — твердо заявила герцогиня.