Несмотря на свое коварство, хитрость, дерзость и полное
заблуждение его жертвы, доктор все-таки не совсем был уверен в
результатах своего замысла. Подходила решительная минута, и
довольно было малейшей неловкости, чтобы возбудить подозрение
Адриенны и погубить весь его план.
Девушка, утомленная волнениями этого тяжелого дня,
вздрагивала от холода, так как забыла второпях накинуть шаль или
манто. Уже некоторое время карета ехала возле высокой стены,
вырисовывавшейся белой полосой на темном фоне неба. Стояла
глубокая и угрюмая тишина.
Карета остановилась.
Лакей подошел к большим воротам и постучал. Сначала два
быстрых удара, затем через несколько секунд один удар.
Адриенна не заметила этого, так как стучал он негромко, да и
Балейнье нарочно в этот момент заговорил, чтобы она не услыхала
этого сигнала.
— Наконец-то мы приехали! — весело сказал он девушке. —
Будьте же обворожительны, то есть будьте сама собой!
— Не беспокойтесь, постараюсь, — улыбнулась Адриенна, а затем
прибавила, дрожа от холода: — Какой жуткий мороз! Откровенно вам
сознаюсь, дорогой доктор, что не без удовольствия вернусь домой в
свою красивую, теплую, светлую гостиную, после того как съезжу за
бедными девочками, моими родственницами, к матери нашего протеже.
Вы знаете, как я ненавижу холод и мрак!
— Это вполне понятно, — любезно отвечал Балейнье. —
Красивейшие цветы распускаются только в тепле и при свете.
Пока доктор и мадемуазель де Кардовилль обменивались этими
словами, тяжелые ворота со скрипом отворились, и карета въехала во
двор. Доктор вышел первым, чтобы предложить руку Адриенне.
2. КАБИНЕТ МИНИСТРА
Карета остановилась у засыпанного снегом невысокого подъезда,
который вел в вестибюль, освещенный одной лампой.
Адриенна, под руку с Балейнье, поднялась по скользким
ступеням.
— Как вы дрожите! — заметил доктор.
— Да, я страшно озябла, — ответила девушка, — второпях я
забыла что-нибудь надеть. Но какой мрачный вид у этого дома! —
прибавила она, поднявшись на крыльцо.
— А это маленький особняк, как его называют, sanctus
sanctorum министра; сюда он удаляется от людского шума, — улыбаясь
сказал Балейнье. — Потрудитесь войти.
И он отворил дверь в просторный, совершенно пустынный
вестибюль.
— По правде говоря, — продолжал он, стараясь под видом
веселости скрыть охватившее его беспокойство, — дом министра — дом
выскочки: ни одного лакея (или, лучше сказать, ни одного
служащего) в передней. Но, к счастью, — прибавил он, отворяя дверь
в следующую комнату, —
В серале вырос я, его все входы знаю!
Они вошли в комнату с зелеными обоями мягкого тона и скромной
мебелью красного дерева, обитой желтым утрехтским бархатом.
Паркет, тщательно натертый, блестел при свете висячей лампы,
горевшей неполным светом и подвешенной выше обыкновенного.
Адриенна была поражена исключительно скромным видом всей
naqr`mnbjh министерской приемной и, хотя была чужда всяких
подозрений, невольно остановилась на пороге. Балейнье, понимая
причину её удивления, заметил, улыбаясь:
— Не правда ли, слишком жалкое помещение для министра? Но
если бы вы знали, до чего конституционное правительство экономно!
Ну, да вот сейчас явится и сам монсеньор, и вы увидите, что он так
же жалок, как и его обстановка… Подождите меня минутку… я пойду
предупредить министра о вашем визите.