— Перед приходом полицейского комиссара к вашей тетушке вы,
кажется, упомянули о каком-то громадном богатстве, которое от вас
до сих пор скрывали?..
— Да… это правда…
— Похоже, что ваши слова… очень встревожили княгиню? —
продолжал доктор, отчеканивая каждое слово.
— Настолько сильно встревожили, — сказала Адриенна, — что мои
подозрения относительно некоторых вещей перешли в полную
уверенность.
— Нечего мне вам и говорить, дорогой друг, — вкрадчивым тоном
уверял Балейнье, — что если я об этом завел речь, то единственно с
целью предложить свои услуги, если они вам понадобятся… Но если
вам кажется, что разговор этот неуместен… то считайте, что я
ничего не сказал.
Адриенна серьезно задумалась. После нескольких минут молчания
она сказала:
— Что касается этого дела, то… тут есть вещи, о которых я не
знаю и сама… другие могу вам сообщить… но о некоторых должна буду
умолчать… Но вы так ко мне добры сегодня, что я рада лишний раз
доказать вам свое доверие.
— В таком случае лучше ничего не говорите, — сокрушенно и
проникновенно ответил Балейнье. — Это будет похоже на плату за
услугу! А я уже тысячу раз вознагражден тем, что имею удовольствие
быть вам полезным.
— Вот в чем дело, — продолжала девушка, не обращая внимания
на щепетильность доктора. — У меня есть данные, что рано или
поздно наша семья получит громадное наследство… Оно должно быть
разделено между всеми её членами… из которых многих я совсем не
знаю… После отмены Нантского эдикта наши предки рассеялись по
разным странам, и у их потомков разные судьбы.
— Вот как? — живо заинтересовался доктор. — Где же это
наследство? От кого оно? В чьих оно руках?
— Не знаю.
— Как же вы заявите о своих правах?
— Это я скоро узнаю.
— Кто вам об этом сообщит?
— Это я не могу вам сказать.
— Кто вам сообщил об этом наследстве?
— Это я тоже не могу вам сказать… — проговорила Адриенна
нежным и грустным голосом, странно противоречившим её обычной
живости. — Это тайна… Странная тайна… Когда вы видели меня в
особенно возбужденном состоянии, именно тогда я и размышляла о
необыкновенных явлениях, сопровождающих эту тайну… Да… и в эти
минуты много великих, прекрасных мыслей пробуждалось во мне…
И Адриенна замолчала, погрузившись в глубокое раздумье.
Балейнье не пытался её развлекать.
Во-первых, она не замечала дороги, а во-вторых, он и сам был
не прочь обдумать на свободе все, что ему удалось узнать. С
обычной для него проницательностью, он догадался, что наследство
составляло предмет главных забот д'Эгриньи, и он мысленно решил
непременно об этом донести куда следует. Одно из двух: или
д'Эгриньи действовал по приказу ордена, и тогда его донос только
подтвердит существующий факт; или же аббат действовал по
собственному усмотрению, и тогда донос также был бы небесполезен,
открывая эту тайну.
Тишина в карете не прерывалась даже шумом колес, так как
карета ехала по пустынным улицам, покрытым глубоким снегом.