— Что это, доктор? — спросила княгиня.
— А это один из анонимных памфлетов, появляющихся время от
времени в публике… Он озаглавлен «Бич», и в нем заключается
поразительно верный портрет барона Трипо, причем сходство так
велико, что перестает быть сатирой, а становится
действительностью. Послушайте лучше. Название этого очерка
следующее: «Тип дельца-барышника. Барон Трипо». Он настолько же
низок и подобострастен с высшими, как груб и нахален с низшими и
от него зависящими. В этом человеке живо воплощается тип той
отвратительной части буржуазной и промышленной аристократии,
которую называют _дельцами_; это циничный спекулянт без сердца,
без веры, без убеждений, способный играть на понижение или на
повышение жизнью родной матери, если бы она имела какую-нибудь
биржевую ценность. В таком человеке заключаются все
отвратительнейшие качества выскочки, добившегося известного
обогащения не честным, терпеливым и достойным трудом, а капризом
случая и уженьем рыбы в мутных волнах биржевой игры. Достигнув
удачи, подобные люди относятся к народу с ненавистью, потому что
краснеют за свое происхождение. Чтобы оправдать свой варварский
эгоизм, они готовы беспощадно оклеветать простых людей,
испытывающих ужасную нищету, обвиняют их в лени и разврате.
Это ещё не все. С высоты своего туго набитого сундука,
пользуясь двойным правом — избирателя и избираемого, барон Трипо,
как и многие другие, оскорбляют бедность и политическую
недееспособность несчастного офицера, который после сорока лет
военной службы ещё существует на крошечную пенсию; судью, всю
жизнь трудившегося на неблагодарном поприще и так же скудно
вознагражденного; ученого, прославившего страну своими трудами,
или профессора, указывавшего целому ряду поколений путь к знанию;
скромного и добродетельного сельского священника, самого чистого
представителя евангельской истины, в самом милосердном, братском и
демократическом её значении. И так далее, и так далее.
При таком положении вещей как же не потешаться этому
промышленнику-барону над глупой толпой честных людей, которые,
отдав стране молодость, зрелость, кровь, ум, знания, видят, что им
отказывают в правах, которыми пользуется он, потому что он выиграл
миллион в запрещенную законами игру — или с помощью нечестных
средств!
Впрочем, оптимисты утешают этих несчастных и достойных
бедняков, этих парий нашей цивилизации, советом: _купите землю_, и
вы получите избирательные права!
Перейдем теперь к биографии нашего барона. Андрэ Трипо, сын
конюха…»
В эту минуту дверь распахнулась, и слуга громким голосом
доложил:
— Господин барон Трипо!
Доктор положил брошюрку в карман и сердечно приветствовал
финансиста. Он даже приподнялся, чтобы пожать ему руку. Барон ещё
от самых дверей начал отвешивать поклоны.
— Имею честь явиться по приказанию её сиятельства княгини…
Всегда готов к её услугам.
— Да, я на вас рассчитываю, господин Трипо, особенно в данном
случае.
— Если намерения княгини относительно мадемуазель де
Кардовилль не изменились…
— Нисколько. По этому-то случаю мы сегодня и собрались здесь.
— Княгиня может быть уверена, что я всегда готов ей помочь,
как обещал… И если необходимо употребить строгие меры… и даже,
если нужно…
— Мы совершенно с вами согласны, — прервал его маркиз
торопливо; он глазами указал княгине на портьеру, за которой сидел
господин в очках, — мы совершенно с вами согласны, — продолжал он,
— но нам надо условиться, чтобы интересы этой молодой особы были
вполне соблюдены.