Говоря это, Агриколь простодушно вытер руки о свою блузу,
пока Горбунья ставила таз на комод, благоговейно укладывая на один
из его краев свой цветок.
— Разве ты не можешь попросить полотенце? — заметила
Франсуаза сыну, пожимая плечами. — Вытирать руки блузой, можно ли
так!
— Она целый день печется у пламени горна… значит, ей вовсе не
вредно освежиться вечерком!.. А! Экий я у тебя неслух, мама!..
побрани-ка меня хорошенько… если хватит храбрости!.. Ну-ка!
В ответ на это Франсуаза, обхватив руками голову своего сына,
славную голову, прекрасную, честную, столь решительную и умную,
посмотрела на него с материнской гордостью и несколько раз крепко
поцеловала в лоб.
— Ну садись же! Ты целый день на ногах в кузнице, а теперь
уже так поздно.
— Опять твое кресло… ежевечерне пререкание начинается
вновь!.. Убери его, пожалуйста, мне и на стуле удобно.
— Ну, уж нет, по крайней мере дома-то ты должен хорошенько
nrdnumsr| после тяжелой работы.
— Ну, не тиранство ли это, Горбунья? — весело шутил Агриколь,
усаживаясь в кресло. — Впрочем, я ведь притворяюсь: мне, конечно,
очень удобно сидеть в кресле и я очень рад его занять. С тех пор
как я отдыхал на троне в Тюильри, мне нигде не было так удобно!
С одной стороны стола Франсуаза резала для сына хлеб, с
другой Горбунья наливала ему вина в серебряный бокал. В этой
нежной предупредительности двух прекрасных женщин к их любимцу
было нечто трогательное.
— А ты разве со мной не поужинаешь? — спросил Горбунью
Агриколь.
— Спасибо, Агриколь, — отвечала швея, потупив глаза, — я
только что пообедала.
— Ну, да ведь я тебя только так, из вежливости и приглашал;
точно мне неизвестны твои маленькие странности, что ты, например,
ни за что на свете не станешь у нас есть… Это вроде матушки: она,
видите ли, предпочитает есть одна… чтоб я не видел, как она на
себе экономит…
— Да нет же, Боже мой! Мне просто полезнее обедать пораньше…
Ну, как тебе нравится это блюдо?
— Просто превосходно! Как оно может не понравиться!.. ведь
это треска с репой… А я обожаю треску; мне явно нужно было
родиться рыбаком на Ньюфаундленде!
Доброму малому, напротив, казалось не очень сытным после
целого дня тяжелой работы это безвкусное и к тому же подгоревшее
во время его рассказа кушанье, но он знал, какое удовольствие
доставляет матери его постничание по определенным дням, и поэтому
ел рыбу с видом полного наслаждения, так что славная женщина была
совершенно обманута и с довольным видом заявила:
— О да! Я вижу, с каким удовольствием ты ешь, милый мальчик:
подожди, я тебя этим угощу на следующей неделе в пятницу и в
субботу.
— Спасибо, мама, только уж не два дня подряд, а то меня
избалуешь… Ну-с, а теперь давайте придумывать, как мы проведем это
воскресенье. Надо хорошенько повеселиться, а то ты, мама, что-то
последние дни печальная, а я этого не выношу… Когда ты грустна,
мне все кажется, что ты мной недовольна.
— Недовольна таким сыном? тобой? самым примерным…
— Хорошо, хорошо! Так докажи мне, что ты абсолютно счастлива
и повеселись завтра немножко.