– И как ты хочешь этого достичь? – спросил Дарвин.
– А что заставляет людей «проснуться»? Большой «бум». Взрыв, всплеск эмоций, шок, что-то, что глубоко впечатляет человека.
– Например?
– Если мы берем в охват всех жителей нашего города, то, думаю, какое-нибудь световое шоу с салютами в разных местах по городу, чтобы везде его было видно.
– Ничего себе ты замахнулся, это же очень дорого! – воскликнул Крис.
– Не обязательно же покупать все это, можно самому сделать. Это не так уж и сложно и у вас будет интересный опыт. – сказал я. – Ну как, что вы думаете?
– Я никогда не делал фейерверки, была бы неплохая практика… И тем более, если в благих целях, то почему бы и нет? – сказал Дарвин. – Если что, я с тобой. Можешь звать, если понадоблюсь.
– Крис? – спросил я.
– Друг, знаешь, твоя идея немного утопична. Если мы даже устроим это шоу, то не факт, что люди вообще отреагируют на него. Думаю, их проблема в другом и в более глобальном. Нельзя одним щелчком пальцев заставить их «проснуться». – сказал Крис.
– Крис, ты как все эти люди, просто стоишь и говоришь об этом, сам ничего не предпринимая. «Это может не сработать», «а что, если это напрасно». Да какая разница! Ты хотя бы попробовал, ты хотя бы что-то сделал. Это лучше, чем ничего. – ответил я ему.
– Иногда «ничего» лучше, чем «что-то».
– И в итоге останешься ни с чем. Если только что-то сделаешь, ты узнаешь многое. А сейчас, ты мыслишь, как серая масса. Да, Дарвин? – смеясь спросил я.
– Серее некуда. – с улыбкой ответил Дарвин. – Фу, Крис. А что тебе терять-то, чувак?
– Ну вы и байтеры… – с досадой сказал Крис. – Ладно, я с вами.
***
Я зашел домой. Повесил куртку и, так как я был ужасно голодный, взял на кухне вчерашние вафли и налил себе стакан яблочного сока. Я все думал о том случае в уличном кафе, который не мог выйти из моей головы.
Почему? Почему образуется такая толпа зевак? Почему несправедливость допускается обществом? Потому что никто не хочет, чтобы проблема распространялась на него, люди не хотят особо напрягаться ни о чем. Более того, из праздного любопытства зеваки засматриваются на подобные «представления» будто зрители с попкорном в кинотеатре с волнением смотрят захватывающий фильм. А ведь становясь свидетелем несправедливости и умалчивая ее, ты сам способствуешь ей и становишься лицом несправедливости.
Но, вспоминая эти глаза, говорящие «зачем ты это сделал», невольно задумываешься, может неравнодушие не всегда уместно? Может эта справедливость никому не нужна? Раньше ее не видели и впредь можно обойтись без этого?
Я, будучи занятым размышлениями, поднимался со стаканом и вафлями по лестнице вверх в свою комнату, как вдруг споткнулся и вылил все содержимое стакана. Я пришел в себя от громкого звука всплеска яблочного сока об лестницу. Наверху на втором этаже показалась моя мама. Я поначалу немного испугался ее, но потом, не обращая внимания на пролитую жидкость, начал эмоционально рассказывать про случившуюся потасовку в уличном кафе, как один мужчина напал на юношу, а рядом собралась целая толпа и никто не вздумал помогать второму. На что мама ответила: «мг-м… протри лестницу и смой водой, а то будет прилипать». И удалилась в спальню. Я сделал все, как она сказала и уже со стаканом воды и вафлями пошел в свою комнату.
Среди моих мыслей маячила еще одна особенная, я схватился за нее и понял, о чем она или точнее о ком. Реми… Закрыв глаза, я воссоздал ту встречу у ворот школы до мелочей. Вспомнил ее сказочные серебристые глаза, роскошные обрамляющие ресницы, светло-рыжие веснушки на щеках и носу, теплые румяна, чувственные губы… Я не глядя взял одну вафлю и положил в рот, и эта вафля оказалась самой вкусной среди вафель в этой тарелке и всех вафель, которые я когда-либо пробовал.
До глубокой ночи я писал и рисовал свои сегодняшние мысли, собрал вещи для занятий завтра в университете и крепко заснул.
Глава 2
Д: Получается, тогда и впервые пришла идея сотворить весь этот кошмар? Надо же, а вы предприимчивы. Что было дальше?
Утро следующего дня. Я с одногруппниками сидел в аудитории университета в ожидании преподавателя литературы. Рядом со мной сидела Кэрон Ларкин, лучшая подруга Вивьен, сильно худая девушка с черными крашеными волосами и пирсингом на нижней губе и в носу. Она была моей одногруппницей, но была старше меня на три года, так как в этом году после двух лет учебы в филологическом факультете перевелась к нам – в литературоведческий. Кэрон была неимоверно умной и саркастичной девушкой, любила смотреть готические фильмы и мультфильмы, увлекалась игрой на гитаре. Она была моей хорошей подругой, я очень любил болтать с ней о самых разных вещах, так как она была очень интересной собеседницей.
Мы ждали нашего запыхавшегося потного старого преподавателя, но вместо него в аудиторию вошел невысокий молодой преподаватель с волнистыми волосами цвета темного кофе и в аккуратном костюме. Мы все в изумлении замолкли.
– Доброе утро, меня зовут Алан Джейкобс, и я ваш новый преподаватель по литературе. – представился он. – Вы первокурсники, верно?
Мы кивнули. Вдруг послышался стук в дверь аудитории и вошел Джонни Пим – наш одногруппник, который вечно опаздывает. Пухлые розовые щеки Джонни напряглись при виде незнакомого преподавателя.
– Чем могу помочь, мистер? – спросил мистер Джейкобс. Джонни Пим оглядел аудиторию и, увидев нас, понял, что он не ошибся аудиторией и отогнал свое недоумение.
– Здравствуйте, сэр… Можно войти? Извините за опоздание. – проговорил юноша.
– Почему ты опоздал, эм…?
– Джонни, Джонни Пим. Утром я плохо себя чувствовал, поэтому планировал не идти в университет, но затем выпил таблетки и решил, что все-таки пойду. Когда я вышел на свою остановку, автобус уже отъезжал, в итоге пришлось ждать следующий полчаса. Еще раз извините за опоздание, мистер…
– Джейкобс, мистер Джейкобс. Ладно, Джонни Пим, присаживайся. – ответил преподаватель, и затем вид у него был задумчивый. – «Я плохо себя чувствовал, но выпил таблетки»… Хм-м, то есть Джонни осознанно решил заблокировать ощущения своего тела. Я не говорю, что таблетки – это плохо и ни в коем случае не осуждаю тебя, мистер Пим. Давайте все вместе просто подумаем, может тело Джонни Пим сигнализировало о каких-то проблемах, что в нем появилась боль. Предчувствовало что-то плохое? Или отреагировало на какой-то стрессовый случай? А может правильно, что боль была утихомирена, и в жизни Джонни Пим сегодня случится большое событие, он получит действительно важные знания, встретит свою судьбу? Это палка о двух концах, на кону которой либо внешний мир, либо внутренний. Однако мы чаще жертвуем последним, правда ведь? Мы в наши дни глушим свои чувства и ощущения, так как они нам попросту мешают. Боль – таблетка, стресс – заедание, напряжение – алкоголь, а ведь дыма без огня не бывает. Мы сейчас эти чувства в себе подавим, а завтра они обернутся нам опухолями, раком и другими болезнями. Это не хорошо.
Вся аудитория внимательно его слушала, следя за ходом мыслей молодого преподавателя. Мы переглянулись с Кэрон, так как никогда еще занятия по литературе не были так интересны. Тем временем, мистер Джейкобс продолжал:
«Вспомним всем известный «451 градус по Фаренгейту». В каком обществе жил Гай Монтаг? В обществе без каких-либо негативных эмоций – люди только и делали, что развлекались. Они сидели, весь день смотрели телевизор, это повторялось изо дня в день, и в кого они так превратились? В овощей. В абсолютно примитивных существ, роботов. Вы думаете общество Гая Монтага было счастливо? Нет, это были даже не люди. Каким позитивным чувствам взяться, если негативные полностью подавлены? Это же как две стороны медали, если нет одной стороны, медали вовсе не может быть. Мораль всей басни такова – нужно слышать себя, свои чувства и давать отчет каждому ощущению своего тела. Нам периодически поступают сигналы от глубины нашей души, но мы их игнорируем из-за погони за чем-то далеким.