Мы становимся шестеренками в огромном механизме общества, где любые чувства – это что-то лишнее. Вы, как студенты литературоведческого института, обязаны чувствовать и побуждать других это делать. Я понимаю, литературоведение – это наука, но вы работаете с произведениями искусства, одним из аспектов анализа которых является понимание красоты, эстетика…».
После подобной полуторачасовой лекции мы все были не прежними, в нас вселилось какое-то… вдохновение? «Видимо, я больше не буду пропускать занятия литературы: и молодой, и красивый, и умный!» – тихо воскликнула мне Кэрон Ларкин. Все вышли из аудитории, я остался последним. Мистер Джейкобс стоял у трибуны, записывая что-то.
– Мистер Джейкобс, вы правда считаете, что в настоящее время обществу не хватает чувств?
– Да, конечно.
– Тогда почему общество к этому пришло? Может правда они вовсе не нужны?
– Когда-то нам нужны были ходули, но почему мы их не носим сейчас? Мне эти вопросы слышатся одинаково. Общество много меняется. Мы живем в прогрессивном мире, в процессе создания которого нам нужно было усердно трудиться и чувства у людей отошли на второй план как что-то лишнее. Сейчас в эпоху, когда информация сочиться с каждого угла, нам особенно важно уделять внимание своему внутреннему миру. Внешнего стало слишком много, а внутреннего – слишком мало.
– Но, мне кажется, это осознание еще не пришло для общества. Вы не думаете, что идея господствующих чувств и эмоций утопична? Людей в мире уже больше десяти миллиардов, ни у кого не будет ресурсов обращать внимание на каждого человека и жалеть его.
– Но все идеи утопичны, разве нет? – спросил мистер Джейкобс, размахивая кистями руки. – И когда многие из этих идей приближались к утопичности и своему идеалу, они разрушались. Нам бы для начала осознать важность чувств, и, как вы правильно подметили, общество еще не пришло к этому. Как тебя зовут, друг мой?
– Дэн Линфорд.
– Сколько тебе лет, Дэн? – спросил преподаватель, вглядываясь в мое лицо. – Ты выглядишь моложе своих одногруппников.
– Так и есть, мне семнадцать, сэр. Спасибо, что уделили мне время. До свидания.
– До свидания. – задумчиво сказал мне вслед преподаватель.
Когда я вышел из учебного здания было около трех часов дня. На улице у университета я встретил Дарвина, Криса и Вивьен, которые сидели на скамейках и играли в крокодила. Я подошел к ним и начал делиться с ними об идее «пробуждения» людей, развитии собственной теории и мы решили найти укромное место для дальнейших обсуждений этих тем. Крис предложил пойти в его дом, где никого сейчас не было.
На пути от университета до дома Криса находился тот самый торговый центр, в уличном кафе которого случилось вчерашнее неприятное событие. Когда мы шли около этого центра, встретили вчерашнего разговорчивого парнишку Акиру, который так же раздавал листовки. Он, в свою очередь, увидел нас и подбежал к нам, крича что-то.
– Йоо! – горячо нас встретил мальчик. – Как дела, чудики? Вчера вы дали жару! Куда вы идете?
– Акира снова на работе? – спросил я.
– Даа, новый день – пора снова делать деньги. Так куда вы идете?
– Мы идем ко мне домой, будем отдыхать и веселиться, сегодня пятница все-таки. – ответил Крис.
– Можно, братцы, с вами? У меня работа – скукотище одно. Я на себя работаю, поэтому могу уйти в любой момент. О, привет, мы, кажется, не знакомы? – обратился Акира к Вивьен.
– Ну куда мы его возьмем, я даже не знаю, кто это. – возразила Вивьен.
– Ну пожалуйста, ребята, вы что, боитесь меня? Что я могу оказаться вором или вообще убийцей каким-то? Вас четыре взрослых человека, это я вас должен бояться, а не вы меня. Ладно, так уж и быть, прощайте, я ухожу, – драматично взмахнул ладонью мальчик, делая вид, что обиделся, – нынче никто никому не доверяет, н-ну вас!
– Вив, это Акира, мы сами только вчера с ним познакомились. Да пошли с нами, чертов актер. – посмеялись мы с ребятами и взяли его с собой.
Мы с Крисом, Вивьен, Дарвином и болтливым Акирой, пришли в дом Янссенов. Это был большой ухоженный коттедж мраморного цвета, окруженный высокими деревьями и пышными кустарниками со цветами. Внутри дома все выглядело неимоверно богато и роскошно, в большей части из-за того, что мама Криса очень любила коллекционировать различные статуи знаменитых скульпторов, винтажные и антикварные декоративные вещи из разных стран. Мы все раньше бывали здесь кроме Акиры, и моя первая реакция была точно такой же, какая у него была сейчас. У него округлились глаза и отвисла челюсть: «Ты живешь в таком доме? Ты каждый день это видишь? Я, кстати, живу в этом же районе, отсюда очень близко, но у меня в доме совсем не так, как здесь».
Мы сели в гостиной на первом этаже и обосновались на трех больших диванах у камина. Я сел напротив камина посередине, рядом сел Дарвин, на диване слева от нас – Крис и Вивьен, справа – Акира. Крис принес бутерброды с ветчиной, сыром и брокколи, чипсы, несколько банок колы и пива и поставил все на стол у камина.
В этот момент мне вдруг захотелось попить воду, и я пошел на кухню. На кухне оказался человек, я подпрыгнул от неожиданности. Это была Реми. «Я не знал, что ты здесь» – сказал я ей. Она посмеялась. На ней была школьная форма, видимо она только пришла со школы. Ее белые волнистые волосы сияли на лучах солнца, серебристые глаза переливались разными цветами и нежные руки наливали какао в кружку. Она выглядела настоящим небесным ангелом в свете ярких лучей солнца, которыми была залита вся комната. «Ты – Лин, верно? – спросила Реми. – Я запомнила тебя еще осенью, когда Крис забирал у меня ключи и вы стояли на крыльце нашего дома». Я был удивлен этому, неужели она меня запомнила еще тогда.
Я выпил стакан теплой воды и пригласил ее к нам в гостиную пообсуждать разные темы. Когда мы с Реми активно разговаривая выходили из кухни, я неожиданно споткнулся об ничто, упал и распластался на полу, как ковер. Реми тут же подошла ко мне и помогла встать. Она спросила, все ли со мной в порядке, я ответил, что да, но мне было жутко стыдно и неловко, но после мы с ней начали громко смеяться. Мы наконец вошли в гостиную. Она села рядом со мной.
Мы со всеми ребятами немного поговорили, однако потом нависла тишина в комнате, и все смотрели на меня с некоторым ожиданием. Я хлопнул в ладони и начал говорить. Я рассказал отсутствовавшим ребятам обо всех обстоятельствах произошедшего инцидента в уличном кафе во всех подробностях, после описал возникшие мысли и идеи. Они воодушевленно слушали мои слова, чему я был очень рад.
– Я считаю, что нельзя просто так оставлять подобные ситуации. Чувствую, что кто-то должен что-то сделать и этими кто-то должны быть мы.
– Например что? – спросила Вивьен.
– А как ВЫ думаете, что можно такого сделать, чтобы впечатлить людей? Выкрикивать на улице лозунги вроде «зомби, очнитесь», или разукрасить дом правительства, или попроще станцевать в многолюдном месте?
– Мб в центральном парке! – воскликнул Акира.
– Кстати, я сегодня в библиотеке университета читал стихотворение одного неизвестного чудаковатого автора, мне кажется, по смыслу оно полностью нам подходит. Называется «Друг-зомби». – сказал Дарвин. – Начинаешь читать будто очередной скучный стих, но на четвертой строке идет что-то странное, что рушит все ожидания; но при этом в нем определенно есть призыв в яркой форме, думаю, это может «пробудить» людей.
– То есть мы прочитаем стихотворение какого-то чудика в самом многолюдном месте города? – спросил Крис с недоумевающим и смеющимся голосом.
– Дарвин же сказал, что несмотря на такую форму в нем есть призыв! – сказала Реми. – Наверное даже лучше, если форма стихотворения будет вызывающая.
– Соглашусь с Реми, – сказал я, – давайте попробуем завтра вечером, когда будет много народу, прочитать стихотворение в центральном парке. Немного повеселимся и удивим горожан неомодернистской литературой. Дарвин, разошлешь нам всем подходящий отрывок из «Друга-зомби»?