Павшая на грудь голова делала его похожим на спящего. Вселенский громовой
грохот над городом прекратился, и почти разом умолкли зенитные батареи.
Слышался лишь треск и гул близких пожаров да редкие взрывы бомб
замедленного действия.
- Где этот пацан? - Пронский поставил старшину на ноги.
- Это не пацан, - проговорил тот пустым, бесцветным голосом. - Хотел
сказать - не человек... От него исходит смрад, и еще улыбается - не
убьешь... Или безумный, или...
- Что - или?..
- Вы взяли меня за... духовный опыт... А его мало, или нет совсем!
Меня отец учил... А я не пойму, кто был передо мной - ангел или отродье
сатанинское?..
- Где парень?
- Я отпустил... Нельзя, коль не уверен... Но он сам идет под нож...
- Ты понимаешь, что сделал?
- Что тут не понимать?.. Отпустил, а он не уходит, не убегает. Вон,
сидит...
Только сейчас полковник заметил черную тень в двух метрах от
старшины, эдакий комок, сидящий на корточках.
- На твое счастье не убегает, - капитан взял Томаса за великоватый
мундир, потащил в машину.
Генерал встретил сына как ни в чем не бывало, разве что воскликнул
трепетно:
- Где ты был, Томас? Я начал волноваться...
- Гулял по саду, с русским солдатом, - сказал гитлерюгенд. - Там
цветут вишни...
- Чему ты улыбаешься?
- Мне весело!
- Где твои путы? Русский солдат развязал тебе руки и ноги?
- Да, разрезал ножом...
- Томас, тебе следует молиться за него...
- Я за него... обязательно помолюсь, папа. На кинжале...
- Барон, время молитв закончилось, - отрезал Пронский. - Или
прощайтесь с сыном, или выполняйте мои команды.
- Выбор сделан! Да, да, мой выбор - продолжение рода фон Вальдбергов,
- он пропустил голову сына сквозь кольцо связанных рук. - Готов выполнять
команды, князь, если вы сейчас же отпустите сына.
- Его отпускали - не уходит!
- Почему ты не уходишь, Томас?
- Я хочу быть с тобой, мой отец. Они погубят тебя, а я не дам сделать
это. Я вырву им сердца...
- О чем ты говоришь? Ты болен!
- Да... Со мной что-то произошло, когда мы вошли в разбитый костел...
Помнишь, был звук пикирующего бомбардировщика?.. А потом темнота... Это
упала бомба, да? И мы теперь на том свете?
- Нет, мы живы! Мы остались на этом свете и теперь не умрем!
- Но почему на этом свете так плохо? Война окончилась?
- Забудь, забудь, Томас! Для нас все окончилось, и это замечательно!
Я желал, чтобы ты оставил заблуждения, и это случилось чудесным образом...
Теперь сними форму вермахта и переоденься в цивильный костюм. Где-то со
мной был чемоданчик с одеждой для тебя.
- Мне хочется быть с тобой, мой отец....
- Нельзя. Я пленный. Мне нужно идти в русский плен, чтобы спасти тебе
жизнь. Так на войне случается... Переодевайся и уходи!
- Хорошо, мой отец, - он взял чемоданчик и полез из машины. -
Переоденусь и уйду.
- Продолжим, генерал. - Пронский сел с ним рядом. - Кто из высших
чинов рейха контролирует погрузку ценностей и отправку самолета? Борман?
- Лично он. О готовности к взлету я обязан лишь доложить. Время его
назначено на ноль часов четырнадцать минут.
- Сколько охраны будет с грузом?
- Девять офицеров...
- Они подчиняются вам?
- Да, по личному распоряжению Бормана я сам подбирал людей в бригаде
СС. Экипаж и охрану.
- На каком аэродроме стоит самолет?
- Это один из специальных аэродромов, близ Луккенвальда.