Пронский выбросил его на землю, оттащил в
сторону Сыромятнова, дыхнул в лицо.
- Надо закончить работу, старшина.
- Соболь сказал, меня вместо талисмана...
- Все, брат, Страстная неделя для тебя кончилась, - добродушно
произнес Пронский. - Христос воскресе, началась работа.
- А что вы сделаете, товарищ капитан? Я остался последний, -
показалось, Сыромятное усмехнулся.
- Ладно, груз в машину и садись за руль, - Пронский разрезал путы на
ногах пленного - тот замычал, захрипел, стал грызть веревку, однако шел,
как агнец на заклание. В проходном дворе он сам наткнулся на глухую стену,
повернулся и в тот же миг получил короткий и сильный удар в грудь.
Шарфюрер качнулся, захрипел, однако сохранил равновесие, устоял, и
неожиданно раскушенная пополам веревка вылетела изо рта.
- Мой бог, - трезвым и спокойным голосом сказал он. - Как мне больно.
Пронский еще раз махнул ножом - фашиста бросило на стену, глухо
стукнулась голова, но в следующее мгновение он оттолкнулся спиной и сделал
два шага вперед.
И остался стоять.
Стрелять в гулком проходном дворе было опасно, минут пять, как ушли
бомбардировщики, замолкли зенитные батареи, в небе стало тихо, а по улицам
заревели автомобили. И все-таки капитан СС приставил пистолет к уху и
спустил курок. Близкая вспышка выстрела ослепила, на миг высвеченная
черная голова мотнулась и рухнула в бездну, но секундами позже, когда
Пронский отступил, пряча пистолет, запечатленный зрением немец продолжал
стоять.
Он нащупал ногой лежащий на брусчатке труп и, смаргивая видение,
пошел к машине.
***
Допрос полковник Пронский начал сразу же, как только выехали на
улицу. Генерал с сыном сидели рядом, прижавшись друг к другу плечами. Фон
Вальдберг довольно быстро отошел от звукового шока, зато гитлерюгенд
продолжал дергаться, втягивать голову и гримасничать, словно после
контузии.
- Генерал, мне известно о вас практически все, - начал Пронский. -
Ваши заслуги перед кайзеровской Германией, перед Веймарской республикой и
Третьим рейхом. Мы с вами, господин фон Вальдберг, занимались одним и тем
же делом, а именно экономической безопасностью государств, каждый -
своего. В двадцать пятом году вы, будучи советником президента, всячески
пытались убедить его не делать шагов, которые приведут к краху немецкой
экономики и банковской системы. Вы были противником перевода германской
промышленности в ценные бумаги, не так ли?
- Я не намерен разговаривать с вами, - через губу сказал генерал. -
Не знаю, кто вы и чьи интересы представляете.
- Мы коллеги, генерал. Вспомните: тридцать восьмой год, Вена,
секретная миссия, вопросы перевода банковских активов из Литвы, Латвии,
Польши... Семи календарных лет не прошло, а кажется, век минул.
- Пожалуйста, включите свет, - вдруг попросил генерал. - Я должен
увидеть ваше лицо. Полковник ткнул кнопку фонарика и осветил себя.
- Узнаете, господин фон Вальдберг? Вы еще спрашивали, откуда у меня
шрам на лице. А я ответил...
- Князь Пронский?..
- Да, барон, это я.
- Почему вы... в форме СС? Вы служили... служите рейху?
- Нет, вам не повезло, все мои предки служили России. Я не мог
изменить их славе, барон, и пришел с той стороны, чтобы встретиться с вами.
Томас после шока приходил в себя, но еще не воспринимал окружающий
мир адекватно.
- Отец, мы все еще в храме? - вдруг спросил он. - А что ты говорил об
Аврааме?..
- Да, Томас. Да, - заспешил генерал.