Он побродил по залу, соображая, что еще можно предпринять - звонить
Стрижаку или самому Артельянцу нельзя, Кужелев намертво ушел со связи, и
оставалось лишь набраться хамства и предложить кассиру взятку - до
отправления рейса оставалось менее трех часов. Хортов вложил в паспорт
двести долларов, подошел к кассе. Очередь двигалась быстро, поскольку
билетов не было никуда, и все равно он добрался до окошечка, когда
объявили регистрацию и одновременно посадку.
Андрей попросил посмотреть что-нибудь на Симферополь. Грузная женщина
с круглыми глазками отлично видела деньги, но вернула все назад.
- С удовольствием бы, но сегодня выбрана даже правительственная бронь.
- А на завтра?
- Завтра и подходите.
Это была полная безнадега, судя по тону кассирши.
Длинная вереница счастливчиков давно уже выстроилась у стойки
регистрации, продвигалась быстро, минуты летели неотвратимо и
подхлестывали его в поисках вариантов. Андреи выбрал жертву среди
пассажиров - коренастого, усатого мужика с рюкзаком, но оттащить для
разговора в сторонку не смог. Пришлось объяснять ситуацию и предлагать
деньги прямо в очереди.
- За штуку баксов? Две недели торчать в Москве?..
И недоговорил, не уточнил своего отношения зашевелил усами - люди
смотрели на Хортова, с интересом и страхом, как на сумасшедшего.
- Кто уступит место за тысячу долларов. - теперь уже у всех сразу
спрашивал он. - Плюс стоимость билета?
Больше он предложить не мог - оставалось на билет в один конец:
деньги Артельянца решил не трогать.
Цепочка пассажиров неукротима текла мимо, и выстраивалась другая,
возле дверей зоны спецконтроля. Андрей отошел от стойки, пристроился возле
колонны и неожиданно для себя вспомнил свои путешествия в ранней юности,
когда было так просто пускаться в дорогу: запрыгнул в поезд, и уже в пути,
а нет - так в трюм баржи или вовсе пешком, по шпалам.
Или как с хранителем Земных Путей, по неведомым дорогам, то ли по
небу, то ли по земле - в общем, как во сне, вышли с восходом солнца с
берегов Оби и к закату оказались на реке Ура...
Он огляделся по сторонам, словно лез в чужой карман, зашел за колонну
и, чтобы отвлечься от воспоминаний, стал слушать мерцающий гулкий голос
под сводами аэровокзала. Он гремел почти все время, как особый, всегда
волнующий и зовущий в дорогу фон, как музыка, по силе одухотворения
подобная "Маршу славянки".
Хортов воспринимал лишь это высокое пение, совершенно не вдаваясь в
смысл объявлений, пока вдруг не услышал своей фамилии и что-то о
справочном бюро. Он замер, сосредоточив внимание только на голосе из
поднебесья и уже через несколько секунд готов был бежать сломя голову.
- Пассажир Хортов, вылетающий в Симферополь, подойдите к справочному
бюро, вас ожидают.
Андрей уже не задумывался над тем, кто его может ожидать, если никому
не известно, где он и куда летит. Сейчас это было не важно, не имело
никакого значения; он шел через зал по прямой, и загустевшая перед
посадкой, нервная толпа раздвигалась, образовывала коридор, и самое
странное, пропускала совершенно безмолвно. Оказавшись возле окошка
справочного, Хортов огляделся и не увидел, а почувствовал за спиной
человека.
- Здравствуй, Бродяга, - голос был тихий и чуть насмешливый.
Он быстро обернулся и наткнулся взглядом сначала на билетную книжечку
- синий, желанный флажок трепетал в чьей-то руке перед самым лицом.
- Это твой билет. Возьми!
Хортов непроизвольно отпрянул, взял билет и будто пелену с глаз снял:
перед ним была молодая женщина в коричневой, плотно обтягивающей голову
косынке из тяжелого шелка, отчего лицо казалось маленьким, а глаза
огромными.