И почти привык к своему новому положению, однако
в мае девяносто пятого к нему явился очень вежливый молодой человек из
кремлевской администрации, расспросил, нет ли обиды за прошлое, сообщил,
что "чекисты" сурово наказаны за самоуправство, и в качестве компенсации
передал небольшую сумму денег.
И тут как прорвало - стали приглашать на совещания в Минфин, на
всевозможные экономические тусовки и приемы. А более всего - в качестве
эксперта, консультанта и советчика. Алябьев по-прежнему никуда не ходил,
пока однажды не прислали машину и не отвезли на фуршет по случаю годовщины
то ли победы над путчистами, то ли самого путча. Кого там только не было!
Даже "наказанные" комиссары, которые томили в подвале и допрашивали,
однако среди этой толпы премьер выделил бывшего работника ЦБ, подошел и
зачем-то пожал руку. Алябьев решил, что его с кем-то спутали, но на
обратном пути помощник премьера доверительно сообщил, будто в верхах
решается вопрос о его возвращении в Центральный банк на старую должность.
Он воспринял это со спокойным, мстительным чувством - ага! Видно,
заканчивается всеобщий праздник расправы над государством, приходит к
концу срок, данный победителям на разграбление покоренной России, и
теперь, когда уже есть олигархический капитал и есть кому подпирать
власть, надо снова отстраивать хоть какую-нибудь государственную систему,
пока в стране не возобладала анархия.
Но это было лишь первое, обидчивое впечатление. Вернувшись в пустую
квартиру, он посмотрел на голые стены, похлебал диетического супчика и
неожиданно ощутил легкую ностальгию по обществ), в котором только что был.
И плевать, какого оно рода - коммунистическое, реформаторское или вовсе
воровское! Любое, оно всегда будет нуждаться в специалистах, а это путь к
возрождению.
В таком состоянии его и застал Мавр, явившись к Алябьеву на квартиру
без какой-либо договоренности. Они никогда не встречались, не знакомились,
однако специалист по золотовалютным резервам обязан был знать о
существовании таких людей, как Пронский, поскольку имел допуск к
государственным секретам особой важности, за что, собственно, и угодил под
арест и пытки.
Знать был обязан, но никогда не мог самостоятельно выйти на них,
выяснить фамилию, место жительства и прочие житейские вещи. Некоторые из
них находились за рубежом, имели соответствующее подданство и, грубо
говоря, зарабатывали деньги на экономическую разведку, диверсии и
всевозможные политические операции. На внутреннем жаргоне их называли
группниками, поскольку они входили в специальную группу СФС (специальные
финансовые средства). Если такой человек-фантом сам искал встречи и
выходил на контакт, специалист по резервам все решения принимал единолично
и согласно инструкции, после чего докладывал о них первому лицу
государства.
Подобного доверия не оказывалось ни председателю ЦБ, ни министру
финансов: они могли меняться в зависимости от настроения власти или
конъюнктуры, а человек, занимающий пост Алябьева, стоял на нем
десятилетиями, к концу жизни готовил себе замену и, как папа римский,
уходил только на тот свет.
Или вот так - в связи с революционными переменами в стране.
- Ну, здравствуй, Николай Никитич, - усмехнулся в дверях Мавр. -
Принимай гостя, не держи на пороге.
Видно было, Алябьев впустил его случайно, находясь в задумчивой
отстраненности, или всецело полагался на охрану, что сидела внизу, ибо в
доме продолжали жить государственные чиновники.
Теперь отступать было некуда.
- На улице прекрасная осенняя погода.