В помощь Милорадовичу Кутузов послал 1-й кавкорпус Уварова (менее 2 тыс.), однако из-за больших болот в тех местах он не смог соединиться с авангардом и участвовать в сражении, разгоревшемся под Вязьмой 22 октября (3 ноября).
Кроме того, основные силы русской армии во время этого сражения находились примерно в 8 км к югу от Вязьмы, в город не входили, а обошли его с юга и вышли на дорогу Вязьма – Ельня.
К утру 22 окт. (3 нояб.) создались благоприятные условия для нанесения удара по флангу и тылу I-го корпуса Даву. Русский авангард, видя расстройство в войсках противника, пропустил корпус Понятовского и стремительной атакой разрезал Итальянский корпус Богарне в районе села Максимова (в 13 км от Вязьмы), оседлав Смоленскую дорогу. Отрезанная часть солдат Богарне, бежала в беспорядке. А казаки Платова совместно с частью сил авангарда при поддержке артиллерийского огня выбили войска Даву из с. Федоровское. Неприятельский арьергард оказался зажатым с двух сторон. Отрезанный I-й корпус Даву оказался в критическом положении, впереди дорога была перерезана Милорадовичем, на хвост колонны насели казаки Платова и дивизия Паскевича.
Тогда ушедшие было вперед войска Понятовского и какая-то часть войск Богарне вернулись на помощь Даву. Объединенными усилиями они смогли оттеснить русский заслон с дороги. Соединение остатков корпуса Даву с остальными проходило под сильным фланговым ружейно-пушечным огнём, под постоянными атаками русских войск. Затем все наполеоновские части, включая понесшего самые большие потери Даву, смогли-таки отойти к высотам у Вязьмы. Здесь расположился корпус маршала Нея, и все четыре корпуса организовали оборону.
Два маршала и два генерала, собравшись на совет, решили продолжать отступление, и ок. 2 часов дня Богарне и Понятовский с боем начали отходить на Дорогобуж. Даву последовал за ними, но под напором русских его войска обратились в бегство. Последним выступал Ней. Он пропустил другие корпуса через город. Наконец ок. 18 часов вечера Ней под натиском русских вынужден был покинуть горящий город и уничтожить за собой мост.
После 10-часового боя, уже под вечер, Вязьма была взята. Тогда отличились «партизанские» отряды под командованием капитанов А. Н. Сеславина и А. С. Фигнера, которые одними из первых ворвались в пылающий город.
…Между прочим, потом ходили некие разговоры, что вроде бы от полного разгрома наполеоновские войска спасло отсутствие на поле боя основных сил русской армии, которой не казалось на месте событий… якобы по недоразумению!? Текст с донесением Милорадовича об атаке Вязьмы забыли впопыхах вложить в конверт, который пришел в штаб Кутузова пустым. Вот подобная оплошность и не позволила кутузовской армии подоспеть к Вяземскому сражению. В общем, то ли миф, то ли легенда!? Впрочем, всяк бывает, а на войне – тем более: a la guerre comme a la guerre… Так или иначе, но каждый вправе самостоятельно покопаться в этом «заковыристом» вопросе (Я.Н.)…
Милорадович продолжил преследование врага до Дорогобужа, в то время как казаки Платова и Орлова-Денисова по обеим сторонам от дороги препятствовали фуражировке противника и уничтожали его мелкие отряды. Тем временем, основные силы Кутузова двигалась на Ельню, продолжая совершать так называемый фланговый марш параллельно отступающему Наполеону.
В своем донесении царю от 28 октября (9 ноября) из Ельни Кутузов докладывал, что 22 октября (3 ноября) было взято 2 тыс. пленных и один генерал, по словам пленных офицеров они потеряли от 6.5 до 7 тыс. убитыми и ранеными и 3 тыс. пленными. Добавив также, что в ходе преследования противника 23 октября (4 ноября) – 26 октября (7 ноября) до Дорогобужа казаки Платова и войска Милорадовича отбили 8 орудий и 800 пленных.
Свои потери Кутузов оценил в 800 убитых и 1000 раненых.
Поражение некогда лучших наполеоновских корпусов под Вязьмой окончательно подорвало моральный дух в Великой армии, усилило её разложение. С этого момента их отход превратился из вынужденного тактического маневра в катастрофическое отступление. Недаром Еромолов потом вспоминал в своих мемуарах: «В Вязьме в последний раз мы видели неприятельские войска, победами своими вселявшие ужас повсюду и в самих нас уважение. Ещё видели мы искусство их генералов, повиновение подчиненных и последние усилия их. На другой день не было войск, ни к чему не служила опытность и искусство генералов, исчезло повиновение солдат, отказались силы их, каждый из них более или менее был жертвою голода, истощения и жестокости погоды»
На следующий день после битвы пошёл первый снег, что серьезно ухудшило положение усталой и голодной Великой армии.
С запада, преследуемая казаками, двигалась к Смоленску сводная дивизия дивизионного генерала Луи Бараге д’Илье (Баррагэ Д`Ильера) (13 августа 1764, Париж – 6 января 1813, Берлин), растянувшись на 20 километров перехода.
28 октября (9 ноября) её арьергард (200 солдат 2-й маршевой полубригады, 80 польских конных егерей) находился в деревне Балтутино; части под командой генерала Барагэ д, Ильера (1.7 тыс. чел. и 2 орудия) – в деревне Холм; части генерала Равье (1.8 тыс. чел. и 4 орудия) – в селе Язвино; части бригадного генерала Жан-Пьера Ожеро [27 сентября 1772 года, Париж – 25 сентября 1836 года, Париж; не надо путать с его старшим братом (по отцу – маршалу Пьеру-Франсуа-Шарлю Ожеро)] (1.100 чел. пех., два эскадрона конных егерей) – в Ляхово; обоз и три кирасирских эскадрона – у Долгомостья.
Именно в этот день у деревни Ляхово Ельнинского уезда Смоленской губернии (сейчас Глинковский район Смоленской области), расположенной на Старом Смоленском тракте в 42 километрах к юго-западу от Смоленска произошло сражение между войсками Барагэ д, Ильера и партизанскими отрядами подполковника Дениса Васильевича Давыдова (1784—1839) – самой распиаренной (саморекламой гусарский поэт владел мастерки!) фигуры в «партизанском» движении в истории «Грозы 1812 года», и не менее, а на самом деле, порой, и более значимых фигур в этом патетико-патриотическом движении, полковника Александра Никитича Сеславина (1780—1858), капитана Александра Самойловича Фигнера (1787—1813) и генерал-майора графа Василия Васильевича Орлова-Денисова (1780—1843).
Еще 26 октября (7 ноября) Давыдов узнал от пленных о продвижении дивизии Барагэ д, Ильера, после чего объединился для совместного нападения с отрядами полковника Сеславина и капитана Фигнера, а также отослал «пригласительное письмо» графу Орлову-Денисову: «Я открыл в селе Ляхово неприятеля, Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не в драке, а в успехе. Нас не более тысячи двухсот человек, а французов две тысячи и ещё свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под своё начальство – и ура! с богом!». После соединения силы партизан составили более 3 тыс. чел.: «летучий отряд» графа Орлова-Денисова – донские полки полковников Быхалова 1-го, Иловайского 9-го, Иловайского 11-го, Ягодина 2-го, войскового старшины Мельникова 4-го и войскового старшины Траилова, Нежинский драгунский полк, 4 орудия донской конной артиллерии (2 тыс. чел.); отряд Сеславина – эскадрон Сумского гусарского полка, два эскадрона Ахтырского гусарского полка, донской казачий полк войскового старшины Гревцова 2-го, рота 20-го егерского полка, 2 конных орудия; отряд Давыдова – донской полк войскового старшины Попова 13-го, 1-й Бугский полк ротмистра Чеченского, 50 гусар Ахтырского полка (всего ок. 600 чел.); отряд Фигнера – по 100 гусар Ахтырского и Мариупольского полков, по 50 улан Литовского и Польского полков, сотня казаков и несколько десятков добровольцев из состава Сумского гусарского и Новороссийского драгунского полков (ок. 500 чел.).