На рассвете 28 октября казаки атаковали французский пост в Балтутино, а около полудня партизаны предприняли атаку на Ляхово, причём полковник Быхалов с двумя казачьими полками перекрыл дорогу на Смоленск, а полковник Загряжский во главе Нежинских драгун, двух казачьих полков и 6 конных орудий занял дорогу на Ельню. Генерал Ожеро попытался контратаковать вражеский правый фланг силами двух пехотных колонн и конных егерей, но вынужден был возвратиться в Ляхово под огнём артиллерии и напором русской кавалерии.
После этого к французам был послан штабс-ротмистр Чемоданов с предложением капитуляции, но в этот момент со стороны Долгомостья подошли три маршевых французских кирасирских эскадрона, которые тотчас подверглись массированной атаке казачьих полков Иловайского 9-го, Быхалова, Мельникова 4-го, Траилова и Гревцова 2-го, были опрокинуты, преследуемы 15 вёрст и полностью уничтожены. К вечеру в Ляхово прибыл парламентёром ушлый дезинформатор-переговорщик (сегодня сказали бы – «понтовила» или «понтяра») Фигнер, который объявил генералу Ожеро, что он якобы уже окружён авангардом Главной русской армии численностью в 15 тыс. чел., после чего последний, так и не получив подкреплений, согласился подписать акт капитуляции на условиях сохранения личного оружия офицеров, собственности всех чинов и гарантии препровождения раненых в Можайский госпиталь. В плен попали генерал Ожеро, 19 офицеров и 1 650 нижних чинов.
Победители потом долго глумились над незадачливым Ожеро, так нелепо посрамившим свою громкую фамилию (позицию занял невыгодную, разведки не произвел, дозорных постов охраны выставлено не было, сдался в плен равному по силам противнику без особого сопротивления и т.п.). Хоть и без авангарда, но генерал Барагэ д, Ильер просёлочными дорогами все же достиг Смоленска, где 11 ноября остатки его войск (3.993 человека, 858 лошадей) были распределены между корпусами.
Так войска Луи Бараге д`Илье, предназначавшиеся для поддержки отступавших потрепанных корпусов Великой армии, были бездарно потеряны. Когда Наполеону доложили что случилось, он впал в такое бешенство, что участь генерала д`Илье была предрешена.
По свидетельству генерала Армана де Коленкура: «Император рассчитывал на корпус Барагэ д, Ильера, недавно прибывший из Франции; он дал ему приказ занять позиции на дороге в Ельню; но авангард Барагэ д, Ильера занял невыгодную позицию в Ляхове; им командовал генерал Ожеро, который плохо произвёл разведку и ещё хуже расположил свои войска… Неприятель, следивший за Ожеро и, кроме того, осведомлённый крестьянами, увидел, что он не принимает мер охраны, и воспользовался этим; генерал Ожеро со своими войсками, численностью свыше 2-х тысяч человек, сдался русскому авангарду, более половины которого сам мог взять в плен, если бы только вспомнил, какое имя носит». Генералу Барагэ д, Ильеру было предписано заменить генерала Луи-Анри Луазона (1771—1816) на посту командующего в Кенигсберге, 13 ноября 1812 г. Император приказал провести расследование событий 9 ноября, в результате которого комиссия пришла к выводу, что нерешительность Барагэ д, Ильера, не пришедшего на помощь подчинённому, стала причиной потери войск, предназначенных для поддержки отступающей Великой Армии – ознакомившись с результатами, император отстранил генерала от должности и отправил под арест в одно из его поместий во Францию. «Ляховское происшествие» поставило жирный крест на военной карьере звезд с неба не хватавшего, но в целом крепкого профессионала Луи Барраге д`Илье. Не дождавшись четвёртого (!) по счёту военного трибунала в своей жизни, боевой генерал, никогда «пулям не кланявшийся», по дороге на родину, удручённый немилостью, тяжело заболел и 6 января 1813 г. умер в Берлине в возрасте 48 лет. В свидетельстве о смерти значилось: «лихорадка и нервное расстройство», проявившиеся вследствие выдвинутых обвинений и позорной ссылки. 7 января 1813 г. маршал Ожеро послал маршалу Бертье письмо, извещавшее последнего о кончине Бараге д’Илье. В нём указывалось, что генерал был похоронен в католической церкви Берлина, и что погребению предшествовала почётная похоронная процессия, согласно его высокому воинскому званию. Наполеон ещё долго не мог простить покойного генерала и только 2 августа 1813 г. разрешил выделить его вдове пожизненную пенсию в 3 тыс. франков.
…Впрочем, его сын пятикратный кавалер орд. Почетного Легиона (Шевалье – 19 ноября 1813 г., Офицер – 4 ноября 1823 г., Коммандор – 25 апреля 1841 г., Высший Офицер – 30 апреля 1849 г. и Высший Крест – 11 декабря 1851 г.), маршал Франции (28 августа 1854 г.) граф Ашиль Барагэ д, Ильер (6 сентября 1795, Париж – 6 июня 1878, Амели-ле-Бэн) спустя почти полвека поквитался с Россией за позор отца Луи Барагэ д, Ильера. С 1807 г. он обучался в Военной школе Ла-Флеша, откуда 3 сентября 1812 г. в возрасте 16 лет выпущен на военную службу суб-лейтенантом 2-го полка конных егерей полковника Лабуасьера (1781—1813), принимал участие в Русском походе в составе 1-й бригады лёгкой кавалерии генерала Жирардена д, Эрменонвиля (1776—1855) I-го армейского корпуса маршала Даву Великой Армии, 1 августа 1813 г. – лейтенант, адьютант маршала Мармона, в рядах VI-го армейского корпуса участвовал в Саксонской кампании, 18 октября 1813 г. в бою за Меккерн в ходе сражения при Лейпциге потерял левую руку, оторванную ядром, 26 февраля 1814 г. – капитан. При Первой Реставрации определён 12 июля 1814 г. в 6-й полк конных егерей, во время «Ста дней» вышел 15 мая 1815 г. в отставку, после Второй Реставрации возвратился 8 июля 1815 г. к службе в чине капитана кавалерии. В постнаполеоновскую эпоху он планомерно продвигался в чинах и по службе пока во время Крымской войны не оказался во главе экспедиционных сил Франции в Балтийском море и 28 августа 1854 г. за взятие 16 августа Бомарзунда не был награждён маршальским жезлом…
А вот «компактная версия» громкого дела под Ляхово!
«…Действовавшие южнее Смоленской дороги, конно-„диверсионные“, „летучие“, „партизанские“ отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера, 24 октября соединились в селе Дубасицы (ныне Дубосище). Узнав там о расположении вблизи вражеской бригады, они решили атаковать ее. Поскольку соотношение сил было не в пользу „партизан“ (ок. 1.3 тыс. чел.), то они обратились за помощью к Орлову-Денисову, командиру другого „летучего“ „партизанского“ отряда (6 казачьих, Нежинский драгунский полки и 4 орудия донской конной артиллерии – всего ок. 2 тыс. чел.), следовавшему на Ельню. Когда утром 28 октября (9 ноября) он присоединился к „братьям по оружию“ и принял на себя командование объединёнными силами (ок. 3.3 тыс. солдат с 4 орудиями), было решено немедленно начать атаку неприятеля в Ляхово. Спешив казаков, Давыдов повёл наступление с севера, частью сил закрыв дорогу из Ляхово в Язвино. Сеславин расположился правее Давыдова. Орлов-Денисов стал на правом фланге, держа под наблюдением дорогу из Ляхово в Долгомостье. Фигнер был в резерве. Попытки французов атаковать правый фланг русских не увенчались успехом. В это время на помощь Ожеро из Долгомостья было направлено 2 тыс. наполеоновских кирасир, что должно было увеличить его силы до 3.6 тыс. чел. Но их перехватил и рассеял Орлов-Денисов. Безвыходное положение заставило отряд Ожеро (1 генерал, 60 офицеров, ок. 1.5 тыс. солдат) сдаться в плен. Русским эта победная операция обошлась в 100 чел…»
В ходе ретирады к Смоленску наполеоновская армия все более и более превращалась в «Великую армию», разрушаясь под действием целого ряда факторов: прежде всего голода, осознания поражения, практически полной потери лошадей, боеприпасов, а также усиливающегося давления русской армии, казаков и «партизанских» «летучих» отрядов. Кроме этого в начале ноября выпал первый снег, и температура опустилась ниже нуля, что увеличило ее потери.