Самира проскользнула на маленькую, тесную, как камбуз, кухоньку, выкрашенную в красный цвет, и включила кофеварку. Дом был погружен в темноту - горела только лампочка над головой Самиры. Она купила этот старый дом в двадцати километрах от Тулузы всего год назад, не торопясь его реставрировала (выбирая случайных любовников по "профессиональному" принципу: электрик, сантехник, каменщик, маляр, кровельщик…), а пока занимала не больше пятой части обитаемого пространства. В комнатах на первом этаже не было никакой мебели - только стремянки у стен и козлы с банками краски и инструментами. Временную спальню Самира оборудовала на чердаке. Она сделала по трафарету надпись серебряными буквами на красной стене: "Посторонним вход на стройку запрещен", а на футболке, обтягивавшей ее маленькую грудь, красовался девиз "I LOVE ME".
Грузный мужчина с трудом спустился по ступенькам лестницы-трапа. Самира протянула ему чашку обжигающе горячего эспрессо, откусила большой кусок от яблока, увядавшего на кухонном столике, скрылась в ванной и пять минут спустя появилась в полной "экипировке". За отсутствием гардероба, все ее тряпки висели на металлических плечиках, под пленкой, белье и футболки лежали в пластиковых ящиках, а десятки пар сапог выстроились в ряд у стены.
Самира надела джинсы с прорехами на коленях, ботинки на плоском каблуке, новую футболку и ремень с заклепками, потом нацепила кобуру с табельным оружием. И камуфляжную парку - на случай дождя.
- Ты еще здесь? - удивилась она, вернувшись в кухню.
Пятидесятилетний толстяк вытер остатки джема с губ и притянул Самиру к себе, положив пухлые ладони на ее обтянутую джинсами попку. Она высвободилась и спросила:
- Когда ты займешься душем?
- Не в этот уик-энд. Жена возвращается от сестры.
- Постарайся выбрать время на неделе.
- Это вряд ли.
- Не отремонтируешь - забудь о любовных играх, - пригрозила девушка.
Мужчина нахмурился.
- Ну, может, в среду, после обеда, попробую выкроить часок.
- Ключи будут в обычном месте.
Самира собиралась что-то добавить, но в этот момент раздались звуки электрогитары и жуткие вопли из фильма ужасов. Первые такты композиции "Agoraphobic Nosebleed", одноименной американской грайндкор-группы. Пока она искала сотовый, какофония смолкла, но на экране высветился номер Венсана, потом пришло сообщение: "Перезвони мне".
- Что случилось?
- Ты где? - вопросом на вопрос ответил Венсан.
- Дома, собиралась уходить: я сегодня дежурю. - Весь мужской состав бригады приложил максимум усилий, чтобы в этот вечер сказаться больным. - Ты разве не смотришь матч?
- Нас вызвали…
Срочный вызов. Наверняка дежурный следователь из Дворца правосудия. Невезуха для болельщиков. Впрочем, в суде тоже есть телевизоры. Самира с трудом нашла любовника на этот вечер: футбол возобладал над жаждой утех в койке.
- Вызов из суда? - спросила она. - Что случилось?
- Нет, не из суда.
- А откуда?
Голос Эсперандье прозвучал непривычно напряженно.
- Я все тебе расскажу. Прыгай в машину и присоединяйся к нам. Есть на чем записать адрес?
Нимало не заботясь о терявшем терпение госте, Самира достала из ящика буфета ручку и листок бумаги.
- Секунду… Давай.
- Диктую адрес, приезжай прямо туда.
- Слушаю.
Собеседник не мог видеть ее лица, но она многозначительно вздернула бровь.
- Марсак? Это же в деревне… Кто вас вызвал, Венсан?
- Мы уже выехали, объясним все потом. Поторопись.
За окном сверкнула молния.
- Мы? Кто это - мы?
- Мартен и я.
- Ладно. Уже еду.
Она повесила трубку. Что-то было не так.
3
Марсак
Дождь яростно барабанил по крыше машины, танцевал в свете фар, заливал лобовое стекло и дорогу. Он загнал зверушек в их норы, а тех немногих неудачников, которым пришлось ехать по делам в непогоду, заставил держаться на безопасном расстоянии друг от друга. Дождь пришел с запада и обрушился на землю, как армия захватчиков. Авангард варваров объявил о своем появлении свирепыми порывами ветра и блеском молний, после чего леса и дороги затопили потоки воды. Это был не дождь - поток. Они едва различали лесную дорогу и купы деревьев. Молнии то и дело разрывали завесу тьмы, все остальное время единственным источником света оставались фары их собственной машины. Было ощущение, что природный катаклизм затопил обитаемые земли и они движутся по океанскому дну. Сервас смотрел на дорогу. Дворники на ветровом стекле двигались в такт биению его сердца, которое сокращалось в слишком быстром ритме. Они съехали с шоссе на дорогу между холмами, погруженными в черную ночь. Такой непроглядный мрак бывает только на природе, и тридцатилетнему горожанину Эсперандье казалось, будто он заперт в подводной лодке, погружающейся на дно глубокой впадины. Благодарение богу, что патрон не стал выбирать музыку. Венсан вставил в плеер диск "Queens of the Stone Age", и Мартен - в кои-то веки! - не возразил.
Он был слишком занят собственными мыслями.
Эсперандье на мгновение оторвал взгляд от дороги и заметил, что свет фар и движение дворников отражаются в черных зрачках его патрона. Сервас смотрел на асфальт дороги - и не видел ее, совсем как экран телевизора в баре. Венсан вспомнил, как изменился Мартен сразу после телефонного звонка. Лейтенант понял, что звонила женщина, давняя подруга Серваса, и сообщила о каком-то происшествии в Марсаке. Больше майор ничего не говорил. Велев Пюжолю оставаться у телевизора, кивком попросил Эсперандье следовать за ним.
Сев в машину, он сказал, что нужно позвонить Самире. Эсперандье не понимал, что происходит. Когда они оказались на платановой аллее у въезда в город и покатили по улочкам старого центра, дождь начал стихать.
- Налево, - скомандовал Сервас, когда они выехали на соборную площадь.
Эсперандье машинально считал пивные, кафе и рестораны. Марсак был университетским городом с населением восемнадцать тысяч пятьсот три жителя и почти таким же числом студентов. Филологический факультет, факультет точных наук, права, экономики и управления, а еще - знаменитое подготовительное отделение. Газетчики, обожающие броские звания, окрестили Марсак "Юго-западным Кембриджем". Для полиции такое нашествие студентов оборачивалось проблемами с вождением в нетрезвом или обкуренном виде, торговлей травкой и амфетаминами, а также общением с отдельными смутьянами. Все это выпадало из круга ответственности уголовного розыска.
- Судя по всему, электричество отключилось из-за грозы.
Улицы были объяты темнотой, погасли даже окна пивных и баров. За стеклами угадывался свет фонариков. "Гроза", - подумал Венсан.
- После сквера второй поворот направо.
Они обогнули маленький круглый сквер, забранный чугунными решетками, и выехали с площади по узкой, мощенной булыжником улице, петлявшей между фасадами высоких домов. Метрах в двадцати различили синий свет мигалок на крышах машин. Жандармерия… Кто-то их вызвал.
- Это что еще за цирк? - удивился Эсперандье. - Ты знал, что жандармерия в деле?
Они припарковались за "Рено Трафик" и "Ситроеном С4" полицейской "масти". Струи дождя расстреливали крыши автомобилей. Сервас молчал. Венсан посмотрел на шефа и удивился, заметив, как тот напряжен. Мартен поднял голову, бросил на помощника непроницаемый взгляд и вылез из машины.
Несколько жандармов в плотных брезентовых куртках стоически мокли под дождем. Один из них направился к прибывшим, и Сервас достал свой значок. Жандарм удивленно вздернул брови: бригада уголовного розыска явилась на место преступления, не дожидаясь вызова.
- Кто руководит осмотром? - спросил Сервас.
- Капитан Бекер.
- Он в доме?
- Да, но я не знаю, можно ли…
Сервас, не дослушав, пошел к двери.
- МАРТЕН!
Он повернул голову и увидел припаркованную чуть дальше по улице, у левого бордюра, машину - "Пежо 307". Передняя дверца со стороны водителя была открыта, а за рулем сидела женщина, с которой Сервас расстался навсегда - во всяком случае, так он думал до сегодняшней ночи.
Дождь, свет фар и синих мигалок слепили глаза, все вокруг казалось зыбким и каким-то нереальным, но Мартен все-таки узнал ее силуэт - он узнал бы его среди тысячи других. Плащ с поднятым воротником. Разделенные пробором вьющиеся белокурые волосы и непослушная прядь, падающая на левый глаз, мгновенно промокли. Она стояла очень прямо, держась рукой за дверцу и выставив подбородок вперед - в точности как в его воспоминании. Страх и страдание ясно читались на ее лице, но гордости она не утратила.
Именно это он в ней и любил - когда-то, очень давно. Пока это свойство ее натуры не воздвигло между ними непробиваемую стену.
- Здравствуй, Марианна, - сказал Мартен.
Она наконец оторвалась от дверцы, кинулась к Сервасу и мгновение спустя оказалась в его объятиях. Он ощутил внутри себя толчок, как при землетрясении, и осторожно обнял всхлипывающую женщину. Жест был скорее протокольно-вежливым, чем интимным. Сколько прошло лет? Девятнадцать? Двадцать? Она выдворила Серваса из своей жизни, предпочла другого и сумела свалить вину на него. Он любил ее, о да… еще как любил… Возможно, он ни одну женщину не любил сильнее - ни до, ни после… Но это было в другом столетии, очень давно…