Сверкал снег. Было как раз «рассветало» среди полярной ночи. Тогда я пожалел, что не сделал огнемёт.
Мне повезло в том, что один обогнал всех остальных. Это был самец килограмм на триста. Я подготовил «било». Потоптался на лыжах. Скинул свою псевдо-шубу. Было абсолютное спокойствие. Первого я уложил, и второй стал его обходить. У меня было время для нового замаха, но в первом я выложился, и он только опешил. Медведь на задних лапах для моего нового оружия недостижим – он отбивается передними лапами почище Касиуса Клея. Один удар – и я «ушёл». Ну, а уж сверху он мне переломает хребет-позвоночник. «Тсс-ррр!»
На подходе был, точнее, была третья. Моя одноглазая мстительница. И я отступил.
Медведи разорялись, как получившие по морде от того, кому можно меня догнать. Потом принялись за своего напарника.
Когда люди, наконец-то, устремятся к иным мирам, на корабль нельзя пускать женщин. Точнее, таких женщин, которых мало, но которые могут стать, подобно Елене Прекрасной, яблоком раздора и смогут спровоцировать резню на корабле.
Иначе все они там… и к Земле… бомбой!
Как вычислить таких женщин?
На корабле должны быть девочки, которых можно просчитать и отправить обратно.
Такая «женщина резни» настолько же привлекательна вначале, как отвратительна после. Может со временем она начинает выделять какие-то флюиды? И она никогда не может принадлежать и быть женой одного мужчины.
Баня. Наша старая школа. Запах горящих торфяных полей. Петлёй ловили щук, и трактористка в красном тракторе тушила торф, а потом в бане оказалась прекрасной жгучей брюнеткой.
Горы. В школе учили сразу четыре класса в одном помещении, и в первом классе ты уже знал до четвертого.
Лето. Реки детства. Песня рулевого на реке. Корабль, купленный на все деньги, которые дали родители, уносится течением, и ты бежишь, как Ассоль, за Алыми парусами. Самолёты детства переносят в мир, где ночью ночь, тепло, пальмы.
Поезда детства стоят на перегонах и здесь уже джунгли, трещины в земле с детскую ладонь, а в воде прозрачные купальники. Лето, лето! Корни деревьев и еще так много речных пароходов, и сплав, поршневые самолёты, и паровозы, и лошади-тяжеловозы. И: «Работают все радиостанции Советского Союза…»
Я – ровесник космической эры и, если понадобиться, силой загоню человечество к звёздам!
Прочитал и подумал: «Чёй-то я раздухарился, ка-а-а-сманааавт…?»
Я – ВШИСТР – Высоко-Широтья Страж – Поляроид!
Воображаю, как прилетят братки и своё поражение при этом. Ну, нет! Пусть поздно, но я уберусь с Острова.
Я выучился стрелять из лука с невероятной скоростью и точно попадать в цель. Даже в чаек попадаю тупыми стрелами по оперенью. А у чайки такой роскошный хвост!
Из девяти окольцованных птиц в этом году ни одна не вернулась. Да, и птицы какие-то новые – старых я запомнил. В этом году больше гаг.
Ничего нового. Плюс два градуса (я думаю).
Стало совсем холодно в моей бумажной одежде. Задача минимум (как у Ленина – революция) – одеться. Из песца получились довольно приличные теплые шорты. На очереди – медведь. В одежде из обоев я выгляжу как большая кукла из папье-маше. Сковывает движения, приходит в негодность за два-три выхода «в свет». Еще день уходит на производство нового папье-маше от кутюр. Варианты? Нет таких. Замочить медведя – интересная идея, но как?
Подтянул лебедкой что-то морское, зацепив его с байдарки. Долго бился, два раза чуть не перевернулся, начерпал воды. Пришлось рубить трос. Я думаю, это была стеллерова «морская корова». Попробую таким же способом цеплять моржей. Жалко, но надо создавать запас мяса.
Разбросаю его по округе, и сюда придут медведи.
Смешно, но за медведями придут охотники. Это план спасения номер два.
Изготовил утепленную волокушу. В ней можно спать летом, когда резко похолодает, а снега для иглу нет – он весь растаял. Такие дела здесь – обыденность. Не думаю, что медведь сразу начнет крушить волокушу. Тяжёлая, а я еще хотел сделать её прочнее и покрыть шипами. Если затаскивать её на вершину тороса и этот торос окружать неустойчивыми кусками льда, причем сама она должна быть зафиксирована хорошо, то в ней будет безопасно. Далеко бы на ней я не поплыл, а на короткое расстояние можно. Хочу еще приделать к ней водные крылья.
Много рыбы и чаек. Плавники касаток то и дело разрезают воду. Тепло. Не то что компас, а даже солнце в этих местах в своей высшей точке проявляет непостоянство положения. Если смотреть через два шеста, оно то над ближней к морю скалой, то над дальней. Звёзды тоже порой смещаются.
Или это рефракция?
Когда ветер налетает на дом с фронтальной стороны, он воет по-другому, чем когда дует с тыла при одинаковой скорости. Неодинаковая аэродинамика. Но вой меняется от разных скоростей ветра, от влажности воздуха, давления, от которого болит голова, и снежности.
Вчера был медведь, который, видимо, как и я, считает, что главное – это движение. Всё исходил. На помойке им у меня делать нечего – я закрыл её неподъемной крышкой. У них ведь нюх отменный. Вырыл яму до льда – под домом, видимо, ледник. Конечно, шпроты лучше, чем сайка с кишками. Медведи скрипят, обходя дом, тоже по-разному. Одни деловито, а другие – настороженно. Замрет, и часами не шевелиться – уже знаешь, что он там никуда не ушел, а всё равно не верится, что у него может быть такое терпение. Чего он там увидел?!
Нашел в сараюхе елку (люминевую). Скоро Новый год, считая по моим засечкам. Мой Остров вытянут с востока на запад. Сделал копье. Судя по береговой черте, Остров постоянно окружен (даже летом) льдами. Прошлое лето – исключение. Поэтому я и встретился с медведем у Рощи. Откуда он выполз? И, главное, так быстро, что я не успел даже выхватить лук. Он навалился на меня, смрад изо рта ужасный! Первое и единственное, что я успел сделать, – приложил его по уху первым, что попало под руку. А под руку попал мой мяч. Медведь как-то дернулся – так люди делают, когда вода в ухо попадает, – пошатнулся и покосолапил от меня к морю, мотая головой. Я за ним! Чо меня дернуло? Он повернулся ко мне, я смотрю – одного глаза у него нет, а единственный целый как у побитой собаки. А-ааа-а – так это мой клиент! Медведица! Я схватил мяч, бросил и опять ему в голову угодил. И тут странная вещь случилась: она с копыт – брык, мешком упала и покатилась по обрыву к морю. Я за ней бегу, но не успел – медведь мой в воду булькнул и ме-е-едленно так пошел ко дну лапами вверх. Во дела! Сидел я ждал потом часа два, примерз весь. Думал, всплывет туша – вот мне тогда совсем об одежде беспокоиться не надо будет. Нет, не всплыл мишка.
С мачты уберу растяжки – уж больно воют. Никуда она не денется, а на мой НП, на качающуюся мачту, залазить будет еще интереснее.
Мираж каких-то островов на западе.
Ветер точно над мачтой. Когда опускается ниже – мачта начинает выть.
Вчера была моя одноглазая медведица с медвежатами. Она очень осторожная: «Тру-тру-молчок…» А они снуют и снуют как челноки: «П-ш-ш!»
Один по сугробу даже на крышу залез и грохнулся: «Б-бамсс! У-йааа! Больнооо!!» Она ему: «Р-ррр! Не скули, Умка!»
Чайки носятся удивительно, не сталкиваясь. Снег сверкает. Будто не было снежно-ветрового заряда. Такой в походе заметёт следы и кукуй две недели – пожирай ценные продукты. К сожалению, на моей адмиралтейской верфи нельзя сделать через торосный буер. А идея интересная. В примитивном виде – идешь через торос и мотобуром закрепляешь ледовый якорь, и буер вытягивает лебёдку и перебирается через торос. Более сложно – робот-льдозакрепитель, можно и парус-винт (он работает то, как ветряк, то, как парус, складывая винты, а то винт меняет положение и переносит судно через торос вертолётно, конвертопланно). Нужны лёгкие кумуляторы, кевлар, и конечно, чипсы.
Все брёвна поскрёбаны медведями. Один скребётся возле моей головы в сорока сантиметрах через стенку – неужели чует. Али ёнто кака-то духовна обчность?