– Я устала мотаться по жаре и хочу холодной кока-колы со льдом! – внезапно послышался позади меня. Громкий детский истеричный голосок.
От неожиданности я чуть не врезалась впереди идущую машину, но мне чудом удалось справиться с управлением. Я скинула скорость и посмотрела в зеркало заднего вида. На сиденье сидела недовольная Хлоя, морщив носик.
– Только не сейчас! – сказала я вслух. – Так, – это всего лишь плод больного воображения. Не стоит обращать внимание на тебя.
– Опять ты за своё… Я никуда не денусь, Гло! Можешь не стараться, дорогуша! Дома я сегодня устрою тебе такую истерику, что ты никакими таблетками не избавишься. К тому же они у тебя закончились! – закричала Хлоя, злорадно усмехаясь.
Действительно. Я с ужасом вспомнила, что лекарство кончилось. Нужно срочно заехать купить, только бы не забыть.
– Глория! Глория! Глория! Я хочу домой! Хочу спать. Но для начала я хочу выпить колы! – она начала вопить на заднем сиденье что есть мочи и бить кулаками по сиденью.
– Больше ты ничего не получишь от меня, дрянная девчонка! – крикнула я на неё, смотря в зеркало заднего вида. – Хватит с меня вафель, которые ты заставила печь! Не делай из меня окончательно идиотку. Исчезни!
Теперь Хлоя перебралась за моё сиденье и принялась трясти меня за плечи:
– Останови чёртову машину! Глория! Остановись! Купи мне воды. Пить! Пить! – орала она, не затыкаясь.
Я отчаянно пыталась сбросить её руки с плеч, но это отвлекало от дороги и создавало помехи. Машина стала вилять, пока я боролась с собственной галлюцинацией. Даже не хочу представлять, что думали водители проезжающие мимо, видя, как я себя хлопаю по плечам. Хорошо, что я не на служебной машине.
После десятиминутного крика Хлои мне все-таки пришлось остановиться у супермаркета и купить ей кока-колу.
Открыв холодную банку с напитком и отхлебнув оттуда глоток, я поставила её в подстаканник. Хлоя затихла.
Через пять минут я добралась до места назначения. К резиденции Паркеров.
– Будешь сидеть здесь тихо, пока я не опрошу свидетелей, поняла? Пей свою газировку.
– Смотри, не облажайся. Чеканутая! Детей помощника сенатора всё же не каждый день убивают, – буркнула Хлоя и рассмеялась в голос, протягивая ручонки к банке с газировкой.
Я доехала по широкой аллее, ведущей к особняку Паркеров. Когда я увидела дом, сердце переполнил ужас. Он стоял в конце длинного, окаймлённого деревьями проезда и был официальным, огромным и пугающим.
Мне всегда кажется, что с богатыми и высокопоставленными лицами ладить сложнее, чем с людьми, которые стоят намного ниже на социальной лестнице.
Аккуратно припарковав машину на идеально круглой стоянке перед каменным особняком, я заглушила двигатель. «Да эта семья действительно сказочно богата. Деньги налогоплательщиков вложены удачно! – отметила про себя.
Я вылезла из машины и направилась к огромным парадным дверям. На звонок открыл приятный молодой человек лет тридцати.
– Здравствуйте. Ник, – произнёс он.– Брат Элизабет. Вы, вероятно, детектив Глория Берч? Нам доложили, что вы приедете. Звонил капитан Тед Броуди и сообщил ужасные известия про сестру. Наша семья убита горем, – Ник едва сдерживался, чтобы не разрыдаться. Проходите. Отец с матерью ждут вас в гостиной.
Я поблагодарила и вошла в дом. Парень весьма симпатичный и хорошо сложен. Попыталась, найди сходство с его сестрой, но мне показалось, что они мало похожи друг на друга.
Просторный огромный холл тут же напомнил о том, как сильно я не люблю претенциозные дома. Этот особенно велик и запутан. Прогулка до гостиной, где меня ожидали Бен Паркер с супругой, была чересчур длинной. Теперь я уверена, что богачи специально заставляют гостей проходить такое неприятное расстояние. Своего рода методика запугивания. Способ сообщить гостю, что жители дома слишком могущественны, чтобы идти им наперекор. Встречающаяся повсюду мебель и декор в колониальном стиле выглядели ужасно.
Больше всего меня тревожили мысли о том, как будут развиваться события в ближайшие минуты. Разговоры с семьями погибших всегда давались мне особенно тяжело – гораздо хуже, чем осмотр сцен преступления трупов. Очень легко оказаться под влиянием человеческой скорби, гнева и смущения. Сильные эмоции родственников влияют на мою концентрацию и отвлекают от работы.
Мы продолжали идти в полном безмолвии. Ник Паркер не интересовался, как убили его сестру и когда. Только подходя к широким массивным дверям, которые в высоту достигали четырех метров, он тихо произнёс:
– Папа дома. Он приехал сразу же, как… – тут Ник запнулся в середине предложения, – я почувствовал тяжесть от потери сестры. – С тех пор, как мы узнали про Элизабет – продолжил он – ужасно! Особенно потрясена моя мать. Детектив Берч, постарайтесь, насколько это, возможно, не расстраивать её ещё больше.
– Ник. Я очень сочувствую вашей потере, – произнесла в полтона я.
Он проигнорировал сказанные слова и ввёл меня в просторную гостиную. Бен Паркер с женой сидели на огромном диване, держась за руки. Очень театрально.
– Детектив Глория Берч, – официальным голосом представил меня Ник. – Детектив, разрешите мне так же представить родителей. Первый помощник сенатора Бен Паркер и его жена, моя мать Анна Паркер.
Ник предложил мне жестом присесть, указывая на массивное кресло, затем сел сам.
– Прежде всего, – тихо начала я, – позвольте принести всем вам глубочайшие соболезнования от всего Департамента полиции.
Анна Паркер молча. Лишь слегка она кивнула в знак благодарности. Бен Паркер продолжал смотреть перед собой холодно и безэмоционально. Я была потрясена и растеряна их спокойным поведением. Все трое сохраняли абсолютно безмолвное спокойствие. Никто не лил слез и не бился в истерике.
В последовавшем коротком молчании я быстро постаралась оценить их лица. Бена Паркера много раз я видела по телевидению – там на его лице всегда была нацеплена заискивающая улыбка политика. Сейчас же он не улыбался. И не было, похоже, что он умел это делать. Анну Паркер я видела не часто. Она показалась мне типичной послушной женой политика.
Обоим немного за шестьдесят. Были заметны следы болезненных и дорогостоящих мер, на которые они пошли, чтобы выглядеть моложе – пересадка и окрашивание волос, подтяжка лица, макияж. Они выглядели искусственно. Более походили на восковых кукол.
– Должна задать вам несколько вопросов касательно вашей дочери, – произнесла я, доставая блокнот. – Раз капитан Броуди уведомил вас о смерти дочери, повторяться не стоит. Подробности смерти пока я раскрыть не могу в силу определенных обстоятельств. В последнее время вы тесно общались со своей дочерью? – обратилась я сидящем напротив меня Бену и Анне.
– О, да! – сразу же отозвалась Анна. – Мы очень дружная семья, детектив.
Мне удалось заметить некоторую натянутость в голосе женщины. Её слова прозвучали так, будто она говорила это слишком часто и немного даже рутинно. Теперь я была убеждена, что семейная жизнь Паркеров совсем далека от идеала.
– Говорила ли Элизабет что-либо о том, что ей угрожаю? Или угрожают её мужу?
– Нет. Ничего.
Сенатор терпеливо слушал, голоса не подавал, продолжая смотреть в пустоту. Он не произнёс ни слова. Почему? Его необходимо разговорить, но как?
В разговор вступил Ник.
– Элизабет не так давно прошла через тяжёлую процедуру аборта, детектив Берч. Надеюсь, что дальше этих стен информация не уйдёт. Из-за вопроса о детях их отношения с Максом в последнее время немного разладились. Элизабет пока не хотела иметь детей. Она любила путешествовать, была романтичной натурой. А Максу нужны были дети, семейный быт. Он хотел создать идеальную американскую семью, чтобы моя сестра сидела дома. Наваривала ужины, вязала носки и воспитывала детей.