– Я не думала…
– Самая большая проблема человечества: «Я не подумал», – усмехнулся он. – Уроки в школе – это не вся твоя жизнь, хоть и занимает много времени. Это место, где тебе дают возможность попробовать себя во всём, и в том числе в отношениях с теми, кто тебе также может не нравиться. Кстати, да! Если ты хочешь быть всем мила, то почему тогда есть те, кто неприятен?
– То есть, быть плохим – это тоже неплохо? Ну, ведь есть человек, который тебя считает хорошим? – продолжила копаться в своих мыслях Женька, не ответив на вопрос кранфура.
– Любой человек для чего-то нужен, – тяжело вздохнул Ноум.
– И убийца? – встрепенулась Женька.
– Сложный вопрос, Женька. Очень сложный. – тихо пробормотал он.
– Ты не можешь на него ответить? – удивилась девочка.
– На него, скорее, нет истинного ответа. – пушистик замялся.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем. – повторил за Женей кранфур. – Если рассматривать всё с точки зрения, что нет плохого и хорошего, то ответ один. И он малоприятен для всего живого. Если придерживаться Законов и Правил, а также человечности – ответ совсем иной.
– Это как про букашек. Все букашки важны, все козявки нужны. Даже нудные и гадкие комары. Не существовал бы и мир без какой-то бабочки. Ведь так?
– Именно Жень. Здесь всё зависит от того, как ты смотришь на Мир.
Всё пройдёт, пройдёт и это
Оставалось всего-навсего полтора месяца, чтобы наконец-то оказаться на любимых душных чердаках. Каких-то шесть недель и этот жаркий, наполненный машинами и суетой город снова примет в свои объятия маленькую светловолосую девочку. Письма от бабушки уже перестали приходить, она ожидала приезда внучки, а не конверта, в котором корявым детским почерком будет написано «Здравствуйте, баба, дед и Таня! У меня всё хорошо». Ручьи, тёплый ветер и сугробы в середине апреля сливались в одну серую, но греющую душу картину. Впереди итоговые контрольные работы, после которых дальняя поездка на душной и пыльной красной машине.
– У тебя всегда будут опускаться руки перед каким-то событием?
– Мне страшно! Это же контрольная работа! И от неё будет зависеть оценка за весь год.
– Ох, какая важность… ты о ней забудешь уже через 5 минут, как выйдешь из кабинета, – бормотал Ноум.
– Когда это ещё будет! Сегодня вечер надо пережить, и завтра ещё половину дня! – возмущалась Женька.
– А не проще думать, что всё пройдёт? Неприятное обязательно сменяется чем-то волшебным и спокойным.
– Нет! Ты видишь, как у меня трясутся руки? Как я могу думать, что закончится? Если я не напишу на отлично – мне влетит!
– То есть тебе неважно, знаешь ли ты математику или не знаешь, тебя волнует, достанет ли мама плойку? – спокойно спросил у неё кранфур.
Девочка не нашла что ответить. В голове шумели мысли о том, что она не помнит столбик таблицы умножения на 6 и 7. Что в тетради может оказаться оценка ниже пятёрки. Что зелёная плойка снова будет снята с вешалки в прихожей. Она знала, что важнее для неё, а что не играет никакой роли, но озвучивать все свои мысли ей казалось каким-то неправильным. Не потому, что кранфур был прав, а потому что, по её мнению, причина должна была быть не в плойке, а в оценке. Глубокая ночь не давала уснуть, на соседней кровати мирно сопела маленькая сестрёнка.
– Женя… всё пройдёт! Завтра в обед ты уже забудешь об этом волнении, – его голос доносился тихо и монотонно, – Я понимаю, что трудно совладать с чувствами и для тебя это действительно важно. Но запомни, к сожалению, очень мало на нашей планете вещей, которые долгое время остаются важными. Когда-то ты будешь стоять перед более страшными ситуациями, и, контрольная по математике покажется тебе мелочью. Запомни, чем больше ты волнуешь себя, тем сильнее отталкиваешь то, что тебе нужно. Потри подушечки больших пальцев – успокоишься…
– Ноум, а если плохое проходит, это же значит и после хорошего наступает что-то неприятное? – пыталась отвлечь себя от мысли о предстоящем дне Женя.
– Всё проходит, Женёк. – усмехнулся кранфур. – Но это не значит, что надо сидеть и ждать. В неприятные моменты искать хорошее внутри себя, а в хорошее время – наслаждаться и запасаться. Для глубокой и широкой жизни всего лишь нужно жить. Раны заживают, день рождения заканчивается, но ты со своими чувствами остаёшься.
Следующий день школьница заканчивала с довольной улыбкой на лице. Контрольная была написана на отлично, а это значило, что и дневник теперь украшала пятёрка в графе, где числились годовые оценки.
День Победы
Этот день всегда сопровождался особым настроем. В груди колотилось маленькое сердечко, по телевизору показывали бабушек и дедушек, которые со слезами обнимали друг друга. Почему всё это происходило, рассказывали мама и папа, бабушки и дедушки, а также учителя в школе, но в маленькой головке не укладывались картины, которые происходили много лет назад, ещё до появления на свет белокурой девочки с зелёными глазами. Дедушка частенько подсовывал Женьке книги из библиотеки, в которых были описаны события тех лет.
Самое страшное в этот день было оказаться перед бабушками и дедушками, которые уже не могли стоять, в минуту молчания. Слёзы начинали душить, сказать или спросить что-то у рядом стоя́щих родителей не поворачивался язык. Центр посёлка. Монумент павшим солдатам перед спортивным залом, где дедушка проводил тренировки по шахматам и теннису, оградка вокруг него и прилегающих длинных клумб с искусственными цветами в затянутой мелкой травкой земле. Вдоль этих гряд с цветами шагали ребята постарше с повязанным на шее красным галстуком. Они доходили до памятника, поднимали руку к голове и сменяли стоявших там коллег. Разворачиваясь к выходу, мальчишки и девчонки в белых рубашках, чёрных юбках и брюках цеплялись взглядом за стариков, сидевших на самодельной лавке. Ветераны будто не наблюдали за происходящим – они тонули в своих воспоминаниях под фронтовую музыку и рокот голубей на крыше спортзала. Тонули, вздыхали и плакали.
Почему так происходило? Никто не мог объяснить… Женька ничего, что сейчас всплывало в памяти седых стариков, не видела. Над её головкой всегда было голубое и чистое небо. Истории о таких же, как она, детях нельзя было прочувствовать настолько, чтобы поверить в это… Но сверкающие слёзы, которые появлялись в эту минуту на ресничках – были самые настоящие.
– Ноум, почему так происходит? Ведь я даже не знаю бабушку, на которую смотрела, пока тикали часы, – лежала в постели Женя и пыталась осмыслить происходящее днем.
– Это происходит, потому что ты человек. Маленький, понимающий ещё не всё, но человек. В тебе, как и в большинстве окружающих, живёт это существо по имени «человечность», которое заставляет тебя чувствовать жалость, сочувствие, понимание, соболезнование. Поверь, через несколько лет увидишь, как мало этого останется в окружающих. Ты будешь видеть тех, кто будет смеяться в минуту, в которую провалилась сегодня.
– Ты правильно сказал, провалилась. Перед этой минутой рассказывали вещи, которые я не знала. Страшные вещи. Бабушка та сильно плакала. А в тикающую минуту молчания слёзы закрыли мне глаза, и я это видела, как по-настоящему…
– Люди… Твой народ впитал и боль, и радость так, что они прошли не одно поколение и снятся даже тем, кто только картинки в книжке видел. Боль позволяет нам понять, что мы ещё живы, а также ценить данное нам.
– Только помним мы больше страшное, а не радость. Мне хочется взять и отключить память, как свет в комнате. Чтобы не было того, что рассказывают взрослые. Чтобы снова не переживать то, по чему плачут бабушки и дедушки, вернувшиеся с войны. – шептала школьница.
– А это сущность человека. Боль имеет глубокий шрам. Ни один народ-участник не вдаётся во все эти воспоминания, как русский. Потому что вам больно в несколько раз сильнее. У них другая история, которую они сами писали. Они не несут это сквозь годы, потому что им не так глубоко резанули.