– А ты знаешь, что такое любить?
– Во-о-от! Такой же вопрос задала ма-а-а-ама-а-а, – слёзы опять брызнули из глаз, и последнее слово девочка проныла в подушку.
– Ну и правильно. Знаешь, сколько существует слов, которые можно подобрать для твоего состояния. От простого «это весело» до «он красивый, поэтому нравится», но не «любовь»
– Ты опять говоришь, как мама! – выла Женька.
– Ну и пусть. Я вообще не люблю ваше состояние «влюблённости». Вы, люди, от него сумасшедшие какие-то становитесь. Вот ты помнишь, что тебе задали сегодня? А что ты проходила по математике? А о чём вы с девчонками болтали? А как хрустела трава со снегом под ногами утром? А воздух! Ты чувствовала какой чистый воздух и видела какое ясное небо синело над головой? Вокруг было столько волшебства, которое скроется среди одного лишь воспоминания о мальчишке.
– Это не важно! Важно то, что мама не понимает, как я люблю Дениса! А если это моя судьба? – снова погрузилась в подушку она.
– Вот именно! Всё неважно. А ты помнишь, как этот Денис реагировал на твоё поведение? – недовольно бурчал кранфур.
– Он прятался… Но девочки мне помогли найти его!
Кранфур разразился бешеным смехом. Эти существа знают, что маленькие дети и взрослые люди мыслят одинаково, просто в разных масштабах:
– Значит, тебя-то он не «любит»
– Ну и что? Моей любви хватит на двоих!
– Никогда такого не будет. Ни сейчас, ни в будущем. Тебе будут нравиться мальчики, ты будешь нравиться им, но всё это лишь «нравится».
– Хорошо, а что такое любовь, по-твоему?
– О-о-о-о… Ты ещё не раз задашь себе этот вопрос. – довольно протянул Ноум. – Каждый раз, когда ты будешь сталкиваться с интересом к кому-то, ты будешь спрашивать себя – это ли оно? Но, запомни главное… Любовь – это про интерес. Тебе важно будет узнать о человеке всё, что только возможно, без попытки менять его. Ты сможешь существовать без него легко, но не захочешь этого. И ещё один момент – каждый из влюблённых будет желать, чтобы половинка росла и становилась лучше. Много слов можно подобрать, которые описали бы любовь. А Денис завтра уже станет для тебя просто мальчишкой с первой парты.
– А я не хочу, чтобы Денис учился лучше, тогда со мной дружить не будет… – снова отсекла последние слова Женька.
– Вот и я о том же. – Ноум был не рад тому, девочка пропускала такие важные слова, но лишь вздохнул и продолжил, надеясь, что хоть капля сказанного где-то осядет. – Ты имеешь право на любовь с момента своего рождения. Я не могу повторить полностью всё то, что тебе было сказано сегодня. Чем больше любишь этот мир ты, тем легче тебе пустить в своё сердце любовь к себе. В этом вся прелесть истинной любви – жить с интересом ко всему, что составляет твою жизнь. Не пытаясь менять это.
– А если я захочу поменять? – зевнула Женя.
– Это не про любовь, это про неудачные попытки разобраться с собой.
– А почему тогда мама была такая злая? Если я имею право любить, – шептала она.
– Родители – обычные люди, на которых возложена одна из сложных и тяжёлых ответственностей – воспитать человека. И у любого из них имеется в памяти определённый комплект инструментов для воспитания. Они так умеют и знают – я объясню это так. Да, жестокость сложно оправдывать, особенно ребёнку, который ещё не сталкивался с тем, что можно в рамках воспитания, а что нет.
– Всегда же можно сначала поговорить, – с каждым словом Женька всё больше расплывалась во сне.
– Можно, Жень. Просто иногда люди могут ошибаться, забывать и даже не совладать с тем, что у них разжигается в груди. А тем, кто сталкивается таким, трудно потом делать шаг, когда ты не знаешь провалишься в бездну или встанешь на твёрдую землю, – Ноум зевнул.
Под последние слова Ноума Женька провалилась в сон. Утром маленькая девочка даже не вспомнила, что вчера плакала по тому мальчику, сидящего за первой партой. Симпатичный одноклассник с чёрными глазками опасливо оглядывался на зелёные бантики. Но бантики теперь думали о летних каникулах…
Нельзя быть для всех хорошим
Весна для этого посёлка всегда приходила внезапным потопом. Реки-ручьи вдоль того, что называется доро́гой, разливались мощным потоком. Дороги были вывернуты огромными валунами на обочины, отчего ходить и ездить по ним было сложно и иногда травмоопасно. Пересыпать глиной переулок было не самой мудрой идеей для этого посёлка. Две колеи посередине. Но дети совсем не обращали внимания на то, что машины застревали, животные пытались обойти мягкие куски грязи дворами. Детям были важны эти сумасшедшие ручьи с щепками-кораблями. Глаза резало от искрящихся солнечных лучей в волнах.
Так начиналась весна Жени. Маленькой хрупкой девочки, чьи руки теперь неизменно были серого цвета и чудовищно шелушились. Тонкие бледные ручки ныряли в лужи и вытаскивали ушедшие под воду лодочки из щепок, а запруды разрушались резиновыми сапогами и длинными палками.
– Как поживают твои корабли? – сквозь сон дорого́й голос слышался по-особенному тёплым.
– Представляешь, там был та-а-акой водоворот! И он выплыл! – мигом смахнула с себя Женька дремоту.
– Представляю! – улыбался голос Ноума. – Только меня больше беспокоит, почему в школе снова слёзы?
Переполняющие восторженные эмоции внезапно растворились. В горле девочки застрял комок. Хотелось отвернуться и закрыть эту тему не начав, чтобы кранфур не слышал, как голос начинает дрожать и сдавливается, будто проглотила кусок липкого хлеба.
– Не хочу, чтобы меня не любили… Я хочу, чтобы я всем нравилась! Чтобы меня считали хорошей! А они… цокают за спиной…
Перед глазами Женьки снова оказалась картинка сегодняшнего дня. Впервые ей не хотелось тянуть руку, чтобы отвечать по уроку. Только она поднималась со своего места, как за спиной раздавались громкие и чёткие цоканья одноклассниц. Звуки перелетали от одной парты к другой и звенели в голове болезненным гулом. Смешки сбивали с мысли и, кроме как, глотать слёзы обиды, Женя больше ничего не могла. В поисках помощи смотрела то на учителей, то в окна, а затем опускала глаза на пальцы с обгрызенными ногтями. Ответа на поставленные преподавателем вопросы не следовало, Женю усаживали на место и продолжали урок, как будто ничего не было.
– Зачем тебе это? – недоумевал Ноум.
– Как зачем?! – вспыхнула от негодования белокурая девочка, – Это же так прекрасно, когда тебя все любят, делятся с тобой и хотят сидеть с тобой за одной партой! У тебя много друзей и тебе всегда и везде рады! Разве это не классно?
– Нельзя быть хорошей для всех. Здоровье не позволит, да и смысла в этом нет. Если ты будешь переживать о том, чтобы понравиться твоему соседу по парте и учителю на одном уроке ты превратишься в плохую для многих.
– Вот почему плохой для всех быть можно, а хорошей нет? – вздохнула девочка.
– Здесь ошибаешься. И плохой для всех ты не будешь. Даже если ты самый ужасный человек на земле по критериям окружающих, тебя всё равно будет кто-то любить и считать, что ты поступаешь верно, – медленно рассасывал каждую фразу кранфур, чтобы девочка не пропустила мимо ушей. – Пойми, Жень, если тебе нравится помидор с сахаром, а другого от одного вида выворачивает – это не означает, что овощ какой-то не такой. С ним всё в порядке. Так и у людей, если девочка с веснушками и торчащими ушками не нравится одной однокласснице, то это не значит, что эта девочка плоха.
– Меня не любят девочки, – всхлипнула Женька. – И это не одна девочка, их много!
– Зато у тебя есть Ромашка, родители, сестрёнка, тётя и даже я, – принялся перечислять Ноум. – Зачем тебе куча тех, чьё мнение неважно, если есть хотя бы один человек, которому ты доверяешь? Почему в море прекрасного ты находишь каплю вонючего и с гордостью тащишь это в ладонях и плачешь? Она должна раствориться в море. От неё и запаха не останется, если не обратить внимания.