– А ведь нас Небо слышит, – Как обычно, чудик глянул в щель, где голубело августовский небосвод.
– Откуда ты знаешь? – спросила Женя.
– Опять задаёшь вопросы, – недовольно проворчал чудик.
– Ну, я не могу привыкнуть, что их нельзя задавать! Дедушка всегда отвечает на них! – возмутилась она.
– Я не дедушка. Я рассказываю, а не отвечаю.
– Хорошо, расскажи мне о Небе, – вздохнула девочка.
– Вот, смотри. У тебя есть мечта. Ты мечтаешь дарить людям истинное счастье, но не знаешь, как это делать. Ты об этом обязательно узнаешь, но не сейчас. Небо знает, когда дать тебе возможность дарить. Когда ты сама будешь готова к этому.
– Я хочу сейчас. Мир во всём мире. И чтобы не было убийств, злости, плохого, страшного. – Возбуждённо сорвалась на крик Женька, распугав тем самым голубей, ворковавших в углу чердака.
– Ты не знаешь, чего просишь. Так нельзя. Должно быть и хорошо и плохо, – пожал маленькими пушистыми плечиками он.
– Но ведь когда плохо, это больно… или страшно, – недоверчиво бормотала Женя.
– Твоя рана – это плохо. Но ты тогда не знала бы, что я умею делать хорошо.
– Мне было бы нормально, если бы я и не знала.
– Может быть… но, смотри…
Чудик коснулся руки Жени. Перед глазами конопатой девчонки встала жуткая картина: толпы голодных, злых людей. Крохотный ребёнок прижимает к груди замученного котёнка. Небо заволочено чёрными тучами. Земля растрескалась. Всё настолько серо, что, кажется, будто в этом мире нет цвета вообще. Слёзы подступили к горлу. Чудик убрал свою ручку. Снова воцарилась тишина чердака и подвешенные пылинки кружили в лучах уходящего солнца.
– Вот тебе итог твоего: «Всё хорошо»
– Я не понимаю… Как может что-то хорошее привести к тому, что ты мне сейчас показал? – круглые глаза Женьки выражали страх и ужас.
– Людей слишком много для Земли… Всё хорошо для вас, но для Земли – это смерть. Поэтому планета не выдерживает и уже не может подарить человечеству ничего. А ещё, ты никогда не сможешь почувствовать, насколько хорошо пахнут цветы, если не будешь знать запаха болота. В этом вся суть нашего мира – чтобы понять, как тебе хорошо, тебе следует иногда чувствовать боль. И вообще, мы про Небо говорили…
Желания исполняются
Дожди в августе – явление нормальное, для этого городка. Холодные, осенние. Ощущение, что скоро приедут родители и заберут домой, в школу, не давало покоя.
– Мы про Небо разговаривали в прошлый раз… – запыхавшись, разворачивала кулёк с оладушками Женя
– Я помню. А ещё за тобой приедут родители, – уплетая сладкие лепёшки, заявил чудик. Как будто бы ему совершенно нет разницы, будет ли приходить Женя на чердак.
– Откуда ты… – едва не выкрикнула Женька
– Вопросы, – перестал жевать и вытаращил глаза на девочку чудик – научись не спрашивать хотя бы меня. Располагаю информацией и всё!
– Небо сегодня льёт слёзы… кто-то, вероятно, захотел то, что не способно исполнить.
– Оно может всё, если это кому-то надо. Я могу пожелать самолёт. Но он мне нужен сегодня, прямо сейчас, а завтра я о нём не вспомню. Значит, я его не получу – произнёс чудик и полез за последним оладушком в пакете. – Так со всем. Ты не ведаешь, чего хочешь на самом деле от Неба, поэтому и не обретаешь ничего из всех твоих хотелок.
– Хочу! Я велосипед хочу! – воскликнула Женька.
– Значит, получишь. Ты знаешь, что для этого надо. Но не сегодня, не завтра. На голову тебе велосипед не свалится только по одному щелчку пальцев. Небо испытывает тебя, желаешь ли по-настоящему. И со временем будешь хотеть меньше, а делать для этого больше. Вот тогда Небо и даст тебе его. Только вся разница в том, что ты будешь радоваться за себя, за способности, а не за волшебный подарок от родителей и Неба. Это плата тебе за твои действия. И будешь в этом совершенно права, всё, что ты сделаешь – это твоё собственное волшебство.
– Как заработная плата… – Женя задумалась и уставилась в лужу посреди чердака, которая появилась после нескольких дней августовских дождей.
– Пусть будет так, – улыбнулся чудик.
– Я хочу иначе, как волшебной палочкой, как ты с раной! – возмущалась девочка.
– Я не чародей. И палочки у меня никак нет, – чудик скомкал пакет от оладушек и запихал в карман на кофте у девочки и нагло улыбнулся – Мне мусора не надобно. Ни в голове, ни на чердаке.
– Мусор в голове – это как таблица умножения и стихотворение про мишку. Не надо, а в голове… – перехватила мысль Женя.
– Нет. Не так. Мусор в голове – это как опасаться бабайку под койкой.
Уходить не было желания вообще. Хотелось задавать вопросы, но Ноум запретил. На улице до дрожи холодно, хоть и бежать всего через пару дворов. Глубокая тишина и отсутствие людей внушали щемящую тоску. Даже собаки скрылись под лестницами. Улица наконец-то отмылась от пыльной жары и перестала быть серой. Листья стали снова яркие, красивые и тяжело шелестели от ветерка. Дождь закончился, а город, подсвечивался алым заревом заката. Следующий день обещал быть жарким.
Пора возвращаться домой
Это была последняя вылазка на полюбившийся чердак в этом году. Родители в дороге и приедут через какой-то несчастный час, а это значило, что до следующего лета Женька не окажется в заброшенном доме. Скрипучая лестница, чердак, солнечные стрелы, впивающиеся в пыль, и маленькие любопытные глазки в тени.
– Расскажи, пожалуйста, о себе! Я же тебя не увижу до лета! – умоляюще глазела на маленький носик Женька.
– Моё имя – Ноум, – сел рядом с девочкой и стал улыбаться чудик, – Задавай свои вопросы. Сегодня я тебе разрешаю.
– Кто ты такой? Я не ничего похожего даже в книгах по зоологии в библиотеке дедушки – загорелись глаза девочки, в коротких шортах и футболке с крохотной дырочкой на боку, которую Женька заполучила, неудачно спрыгнув с дерева во дворе десятки.
– Я кранфур. Точнее… мы кранфуры. – пушистый друг немного замялся. – Люди, которые нас когда-то встречали, называют чердачными или чудиками, а ещё я долго смеялся, когда меня назвали монстром.
Смешок Ноума забавно и немного зловеще раздался по чердаку, утонув в щелях крыши.
– Так ты не один такой?! Вы все живете на чердаках? А если дом сносят? А куда потом деваетесь? А откуда появляетесь? – Женька сыпала вопросами, будто у неё заранее был подготовлен список.
– Ого, сколько сразу вопросиков, – глазки кранфура блестели, и, он смешно их щурил, – У нас есть свой мир. Как ты понимаешь, никто не должен и не может знать о нём. Наша красивая и тёплая страна – Кранфуриум. Я – единственный живу в вашем, человеческом мире. Меня выгнали из дома за несоблюдение Правил моей страны.
Ноум поведал зеленоглазой собеседнице историю о том, как нарушил Законы Кранфуриума и был изгнан за этот страшный проступок в Мир Людей, где он уже долгие годы проживает один.
Когда-то, много-много лет назад кранфур в очередной раз решил прогуляться по старым улочкам города, где вспоминал о человечестве и прошлой жизни. По своей неосторожности он повстречался с маленькой рыжей девчушкой. Её копна волос и зелёные огромные глаза заставили пушистика оторопеть. Образ малышки навсегда отпечатался в головке Ноума, отчего находиться далеко от девчушки было в тягость. Именно по этой причине чудик стал частенько наведываться к ней в гости, а со временем превратился в друга рыжей девчонки и одного из её братьев. Пушистик чем мог, помогал ребятишкам всё своё время и всё реже появлялся в Кранфуриуме, отчего друзья-кранфуры недоумевали. И в один из дней приятель из Мира Солнечных Равнин и мягких холмов сообщил о проступке Ноума Старейшинам. И, отобрав Оганотус, тринадцать белых смотрителей порядка отправили пушистика навсегда в Мир Людей.
Кранфур Ноум с тяжёлым сердцем вернулся в дом малышки по имени Стася, где и остался жить.
А потом в страну пришла война. Пушистый друг находил пропитание для мальчика, который остался один со своей младшей сестрёнкой. Они очень много разговаривали и, Ноум всегда удивлялся, насколько быстро весёлый, умный Лис, как его назвала малышка Стася, стал взрослым и мрачным. Красивые воздушные мечты о дальних плаваниях и морском ветре кареглазого паренька превратились в ожидание очередного куска хлеба для себя и сестры. В один из этих мрачных дней Ноум больше не смог разговаривать с Лисом и попрощался с ним. С этого дня жизнь пушистика крутилась только вокруг рыжей крохи, которая иногда рассказывала о брате. Тяжёлые времена закончились, Стася выросла, переехала в город тополей, её рыжее облако на голове превратилось в тугую шишку седых волос. Ноум оставался с ней до самого последнего вздоха. Дом не продавался, ветшал, пушистик иногда совершал вылазки на шумные улицы. Однако, в остальное время предпочитал предаваться воспоминаниям долгой и мирной жизни рядом с зеленоглазой девчонкой.