– Я побегу, Ноум. Баба должна вернуться, в мгновение Женька сорвалась с места и провалилась в отверстие в полу чердака. Ноум вздохнул и прикрыл глаза.
Склад былых обид
Тёплый вечер ласкал пахнущую листву тополей. Накупавшись в реке Уде и отмыв дачную пыль, Женька, не заходя в квартиру, побежала к дому с чердаком.
– Ноум, как ты думаешь, я прощу Димку? – решила продолжить прошлый разговор она.
– Не-а, не простишь. Не умеешь, и долго не будешь уметь отпускать обиды.
– То есть, я – плохая? Я злая? И все обижали будут храниться у меня где-то внутри? – заваливала своего собеседника она вопросами.
– Как ты точно описала себя, – чудик засмеялся и коснулся рукой колена девочки, – из-за того, что ты не умеешь прощать безразличных тебе людей, будешь хранить каждую обиду внутри. Эти обиды будут складываться внутри, слёживаться и черстветь. Они будут превращаться в тяжёлые камни, а тебе всегда придётся носить их с собой, потому что ты не умеешь чистить, прибираться там внутри. Помнишь, как тебе Таня сказала про твоё злопамятство?
– Это ты про то, что мимо воняющих обидчиков надо проходить? – Женя засмеялась, но её маленькая головка уже сейчас понимала, что не может отпустить эти пока ещё лёгкие и несвалявшиеся камушки, лежащие на дне её маленькой души.
– Да, да. Но с тобой всё нормально, ты, главное, это помни! Ты неплохая, и не злая. Но себя пытаешься отравить. А, знаешь, что самое неправильное?
– И что же? – уставившись в облако пыли в центре чердака, поднятого испугавшимся крика с улицы голубем, спросила она.
– То, что ты хранишь обиды, которые нужно рассыпать и отдать ветру. Назову их «неправильными», чтобы тебе было немного понятнее. Это обиды от тех, кто тебя уже завтра не вспомнит. От людей, которые, скорее всего, в твоей жизни не встретятся. Ты же простила Лёшку? – непривычно быстро бормотал Ноум.
– Да… но я же это не забуду? – нахмурилась девочка.
– Нет, ты это никогда не забудешь, но обиды у тебя уже не будет, – Кранфур пожал плечиками. – Она будто превратится из красного воспоминания в что-то более нейтральное. Например, в зелёное или голубое. Такое, которое не будет выбиваться среди кучи твоих залежей памяти.
– А есть правильные обиды и неправильные? – такого девочка ещё не слышала и не могла даже представить, как это «правильно» обижаться, а как «нет»
– Это я сам придумал, чтобы тебе было понятнее. На самом деле привязывать к чувствам слово «неправильно» это немного грубо и.... неправильно, – засмеялся маленький чудик и подмигнул своим огромным синим глазиком, – Вот смотри… Терпеть и носить в себе обиду на человека, который наступил тебе на ногу в автобусе – это неправильно, прям как, оставить косточку от курицы на столе, на всю оставшуюся жизнь просто, чтобы она там лежала. Проще было накормить кошку, а ты не отдала. И кость начала вонять. Кстати, кошек кормить костями куриц нельзя. Но, вернёмся к обидам. Так вот, есть такие, которые должен почувствовать тот, кто обидел. Твоя же задача не нести внутри, простить и отпустить.
– Но ведь есть огромное количество этих, которые как бы ни объяснял – не поймут! И будут потом думать, что я вся такая отходчивая и меня никакие гадости не задевают, – недовольно бурчала Женька.
– Ну, ты же должна понимать, какой перед тобой человек. – тут кранфур поперхнулся и добавил, – хотя, нет, не должна. Просто наблюдай. И, если ты знаешь, что ему человеческое чуждо, зачем мучить себя? Таких проходят мимо и стараются не впускать в свой личный садик чувств и эмоций. Просто человек не твой.
– И что же, этот человек станет для всех чужим? Как же тогда общаться? – недоумевала конопатая девочка.
– Жень, все люди разные, – неторопливо и мягко произнёс слова пушистик. – Для кого-то и этот человек будет добрым и нежным, неспособным сделать больно. Оливки едят не все, а кто-то их обожает.
Организм подскажет
– Давно тебя не видел. Даже соскучился, – пушистик сел рядом и мягко прикоснулся к локтю девочки, – ты себя плохо чувствуешь и уши до сих пор болят, да?
– Да, иногда будто стреляет внутри, прямо в ухе. Скажи, а у тебя что-нибудь болит? – девочка разворачивала конфету, чтобы угостить своего маленького заботливого друга.
– Да, иногда лапы и уши зажимает падающими досками. Или голуби пытаются пощипать. Но мне проще, эта боль недолгая, потому что всё быстро заживает, ты же знаешь, – Ноум наклонил голову набок и улыбнулся.
Женя вспомнила свою первую и страшную ссадину, которую она получила на этом чердаке в день знакомства со своим другом – кранфуром.
– Мне бы так, – вздохнула девочка. – И к тебе не отпустили. Представляешь, ты лежишь на диване, на мягкой подушке. Вроде всё хорошо. А смотреть можешь только прямо. Если ты отведёшь взгляд влево или, например, вверх такое ощущение, будто в голове много маленьких злых человечков тянут за верёвки, на которые привязаны там внутри глаза. А ещё ты никого не слышишь. Твои уши залиты кучей лекарств и страшно болят. Я и теперь не очень хорошо слышу. Представляешь, как будто море шумит всё время. И вот то, что тише моря – я не слышу и не понимаю.
– Вот угораздило тебя искупаться в холодной реке, – сочувственно вздохнул Ноум. – А ведь говорили, что не надо лезть в воду. Ты ж никого не слушаешь, Женька. Теперь я тебе не помогу. Поздно уже. Я не в силах исправлять, к сожалению.
Ноум медленно переместился на рядом валявшуюся деревяшку и посмотрел в зелёные глаза девочки
– Ну, я ж всё делала так, как хочу! Помнишь, мы разговаривали на эту тему? Ты говорил, что всё правильно! – удивлению в глазах девочки не было предела.
– Глупая Женька, а может, ты не будешь путать ситуации, когда твой организм тебе всё говорит? Кроме «хочу» в голове, должны же быть «хочу» и в теле, – пушистик пытался оттереть остатки шоколада с шкурки, – у тебя салфетка есть? Или тряпочка какая-нибудь.
⠀⠀Девочка протянула платок из потрёпанной сумки кранфуру. Маленький чудик почти укрылся им и смешно пытался убрать остатки.
– Тебе же было холодно. У тебя дрожало всё тело, а ты всё равно лезла в эту воду. Твоё маленькое тельце чуть ли не кричало тебе, что оно не хочет в воду, – Ноум протянул один край платка девочке, но не успел спрыгнуть с другого конца, на котором стоял одной лапкой и полетел кубарем, поднимая огромное облако чердачной пыли. Женя подхватила друга на руки и прижала к себе.
– Подними меня на крышу, что-то давно я город не видел, – глазея в отверстие кровли попросил он.
⠀⠀Девочка подняла чудика на край дыры в крыше.
– А ты знаешь, что лень тоже показывает, что с тобой что-то не так? – вдыхая запах городских улиц спросил кранфур.
– Я всегда думала, что лень это нехорошо. И что лениться нельзя, – последовав примеру друга произнесла она.
– А ты и не будешь лениться, если твой организм здоров. Ты не захочешь валяться или спать долго. Просто нужно слушать свой организм. Давай об этом в другой раз? Тебя уже потеряли.
– Точно, пора бежать, – грустно заключила Женька и аккуратно спустила на пол своего друга.
Специальные «аккумуляторы»
– Но-о-оум! Ты обещал, что мы поговорим о лени, – кричала девочка, взбираясь на тёплый чердак. Ступеньки лестницы как обычно скрипели и выдавали каждое движение.
– Ты уж залезь сначала. – Выползал, отряхиваясь от пыли, из угла ушастый чудик.
Женя сделала последние движения, которые требовались, чтобы занять любимое место на протёртой балке напротив пятна света, посередине крыши. Отдышавшись, она взяла кранфура на руки и начала теребить его шкурку.
– Эй, ты решила выщипать весь мех? – Ноум сорвался с рук и встал перед девочкой. В его глазах маленькие молнии искрили так, что перепугали Женьку.
– Прости! Я просто где-то в своих мыслях витаю. Завтра мама с папой приезжают. И впереди деревня, школа, Ромашка, – грустила она.
– Да знаю я! Мучить то меня зачем? – Ноум потихоньку начал успокаиваться, и в его голоске уже не было слышно колкости и раздражения.