Степан Михайлович вместе с Алексеем в который раз прошел на кухню, но даже в четыре глаза они не нашли за что бы зацепиться. Хоть застрелись, нет каких-либо материальных следов постороннего человека. Заглянул в ванную, дал пару указаний Федору и снова вернулся к фотографиям. Болезненно прозвучали в сознании лопнувшие струны. Сколько уникальных и неповторимых звуков навсегда теряются во времени! Будь то естественная смерть или несчастный случай – одинаково утрата, но смерть, насильственная и незаслуженная, справедливо взывает к мщению. Еще две жизни непоправимо оборваны. Человечество обеднело ровно настолько, насколько не хватает этой личной неповторимости для всеобщей гармонии. Но какая гармония!? Это самое человечество в своей общей массе лишено духовности и душевности, питается только физиологическими ощущениями, неадекватными законами провоцирует рост преступности. Поэтому и происходит истребление в человеке остатков человечности – этой способности творить гармонию. Есть многочисленные факты суицида молодых людей с тончайшей духовной организацией. Надо бы опомниться, но общество неуклонно катится в капиталистическую бездушность.
Алексин в свои зрелые годы далек от идеализма, но свою деятельность воспринимает ниспосланной свыше. Именно он обязан заботиться о сохранении морального здоровья в обществе. Ни кто-нибудь, а он является проводником величайшей идеи – человеческой гармонии. Речь не идет о карающей функции его профессии и, тем более, выполнении бесчисленных указаний и проведении в жизнь установленных кем-то законов. И бог с ними – с этими дурацкими законами, собственная совесть важнее! Если бы каждый отвечал за себя лично, не было бы фашизма и войн. Только непонятно, как он со своей философией много лет продержался на государственной службе. Никто не догадывался, что он живет своей, скрытой для государственных структур, жизнью, имеет собственное суждение, далекое от обозначенной кем-то нормы поведения. Впрочем, убийцы тоже не считаются с общепринятыми нормами. А что в итоге?.. Поэтому в государственной структуре чиновники обезличены, а их поступки продиктованы кем-то сверху. Так, для порядка и без личной ответственности. И относительный внешний порядок соблюдается, а общество разъедает от криминальных метастаз. Неплохо бы проводить с законодателями тренинги с воображаемыми сценами насилия и убийства их близких родственников, чтобы законы появлялись более грамотными и справедливыми.
Голова мужчины неестественно скособочена – рассеченные мышцы не могут ее удерживать. Привлекательное, слегка вытянутое, лицо выражает счастливую умиротворенность, на обескровленных губах замерла ироническая улыбка. Презрение к суете сует? Если допустить его смерть первой, то можно представить ужас, испытанный женщиной. Она проснулась, но тут пришла ее очередь. Перед сном занимались любовью. Прекрасная увертюра перед жестокой смертью, которая сблизила их навечно. Как хороши, как свежи были розы!
По всей видимости, ничто не могло разлучить Кондаковых, и была в них магнетическая сила, притягивающая их друг к другу. Но это так – в общих чертах, на самом деле сущность роковой любви никто не объяснит, и байка про любовь и козла тоже всем известна. Мнение всякого стороннего человека, воспитанного на современных порнофильмах, будет выглядеть упрощенным до глупости. Кому как не Алексину понимать глубинную сущность настоящей близости. В отличие от Виктора Кондакова он мог запросто потерять подругу. Безуспешно метался по городу в ее поисках. Как посмел допустить!? Сама ушла, когда он бредил во сне, призывая в объятия порочных женщин. Можно представить оскорбление, испытанное Людмилой Николаевной. Могла не простить, но вернулась, поверив в его искренность и порядочность, смирившись с его, часто не контролируемым во сне, воображением и романтическим характером. И он упал ей в ноги, всю последующую совместную жизнь показывал свою любовь и преданность. Их размолвка и страдания остались в прошлом, теперь они вместе – на этом смертном одре. Так внезапно и драматически. Степан Михайлович уже видит на фотографиях не Кондаковых, а свою и Люсеньки растоптанную любовь. Кто посмел!?
Скопом навалились тягостные воспоминания, приближая события давно минувшие, когда Тайна двоих с ее духовным и душевным содержанием становилась объектом для охоты бессовестных людей. И только Степан Михайлович решился встать на сторону влюбленных изгоев, вынужденных защищаться с оружием в руках. А теперь не тот ли случай? Во все века настоящая любовь вызывала зависть, подвергалась психологическим и физическим атакам. И все же надо уйти от влияния удобной версии. Он мысленно отмахнулся от навязчивых образов, повернулся к выходу из квартиры. Шагнул и тут же, от неожиданности, замер. Перед ним, в дверном проеме, стоит молодой человек в офицерской форме. В правой поднятой руке мрачно поблескивает кривое лезвие ножа. Безжалостный взгляд не оставляет шансов на спасение.
3 июня. Утро.
Степан Михайлович, сидя за рабочим столом, пытается воссоздать однажды возникший образ убийцы, силится описать внешность. Высокий, крепко сложенный. Дерзкий бесчувственный взгляд. И оружие. Копия того, что лежит у майора Довганича в коллекции собранных материалов. Иллюзия выглядит достаточно реалистичной. Подсознательно создается версия – как возможность объединить документальные факты и некоторые домыслы. Непременно должен быть военный человек. Вошел в жизнь молодой семьи. Кто звал? Пожалуй, самый больной вопрос, способный расставить все точки. Никто не ответит, но в результате появился нож.
Он встал из-за стола, подошел к окну. Лето как лето. Однако погода на Южном Урале непредсказуема. Теплые дни сменились прохладой. На оконном стекле остаются косые следы от редких дождинок. И жизнь печальна, как всегда – по причине жестокости и разобщенности самих же людей. Непосредственно перед глазами серый тротуар, по которому снуют серые подмоченные люди, чуть в стороне – вход в агентство. Раньше была трехкомнатная квартира, но Алексин на месте окна устроил тамбур, опустил на асфальт широкую мраморную лестницу по металлическим косоурам. Неплохо смотрятся на торце козырька объемные буквы «Алекс». Прохожие засматриваются, пытаются сквозь оконные решетки разглядеть внутреннюю жизнь сыскного агентства. Будто и впрямь в деятельности частной фирмы могут существовать какие-нибудь особенности и секреты, далекие от объективной реальности.
Просторный кабинет без каких-либо украшательских излишеств – почти такой же скучный, какой был в прокуратуре. Именно туда впервые пришла Людмила Николаевна. Легко окрутила его, потому что ему стало в тягость ежедневное мрачное однообразие, связанное со спецификой работы. Очень хотелось светлых отношений. И что же? Он, как последний глупец, не разглядел своего счастья, не поторопился пустить ее в свою жизнь, а после трагических событий в Чертовке не было сил думать о создании семейного очага. И она не сразу поняла его – вдруг надолго исчезла. Он прочитал записку на тумбочке и со всей прытью бросился искать Людмилу Николаевну, его Милочку-Людмилочку. Ему посчастливилось, и окружающий мир опять расцвел красками. Она не только вернулась, но заняла прочное место в сфере его деятельности, то есть в сыскном агентстве «Алекс». Сначала фирма арендовала помещения в цокольном этаже жилого дома с вечно пыльными окнами, крутой лестницей и нависающей перед ней балкой с надписью «Не габарит». Иногда, в расстроенных чувствах, он забывался и в отместку за плохое настроение украшал голову шишками. И все равно, несмотря на российскую вакханалию и личные неприятности, жизнь казалась привлекательней и веселее. Что значат нерастраченная энергия, целеустремленность и надежда на честное правительство. Не о переменах ли накануне пыталась говорить Людмила. Хочет превратить офис в цветущую оранжерею.