В то время
туристов по Уралу ходило немного, и те, что добирались в самые глухие
уголки, обычно считались людьми серьезными, чтобы малевать на скалах.
Фотографии знаков попали в Институт для расшифровки, но сколько ни бились
над ними, разгадать не могли. Белой краской была изображена вертикальная
линия и четыре крупные точки с левой либо с правой стороны по всей длине.
Русинов специально во время бесед с Авегой рисовал эти знаки, как бы между
делом, однако тот не реагировал.
Тогда где-то в верхах было решено взять Северный и Приполярный Урал под
негласный контроль и ужесточить проверку приезжающих и уезжающих отсюда
людей.
И не потому ли сейчас машину Русинова загнали в отстойник?
4
В первой экспедиции на Северный и Приполярный Урал Институт не участвовал.
По любой территории первыми проходили разведчики - сотрудники
Госбезопасности, которые оперативным путем устанавливали все условия и
детали предстоящей работы в регионе от нравственно-психологического
состояния населения до метеорологических наблюдений. Это были
профессиональные разведчики, работавшие внутри страны, обычно
маскировавшиеся под геологов, топографов, сборщиков фольклора и даже
старообрядцев - в зависимости от специфики задания. Северный и Приполярный
Урал приковал внимание Института тем, что исчезнувшая экспедиция двадцать
второго года, в которой принимал участие Авега-Соколов, приплыла в устье
Печоры и намеревалась подняться по ней в верховья. Кроме того,
топонимические исследования этого региона показали, что около восьмидесяти
процентов названий происходят от древнего арийского языка. Тогда еще карты
"перекрестков" у Русинова и в помине не было, но поразительная способность
слова- хранить историю надежнее, чем хранят ее курганы, могильники и
городища,- как бы уже вычертила эту своеобразную карту.
Два разведчика заходили в обследуемый регион с юга, сухопутным путем, а
два должны были повторить предполагаемый путь экспедиции Пилицина и
подняться на моторных лодках по Печоре и собрать хоть какую-нибудь
информацию об исчезнувших людях. Обо всем этом Русинов узнал лишь полгода
спустя, когда к нему стали попадать материалы разведки и стало ясно, что
Служба уже приступила к работе. После обнаружения этих странных знаков
сухопутную группу целиком переключили на их поиск, чтобы как-то
систематизировать и найти закономерности, а также на поиск человека,
оставляющего эти знаки. Всего их найдено было семь, но привести эту
наскальную живопись к какому-то логическому заключению не удалось. Они
стояли на прибрежных скалах, на камнях у троп; один оказался на вершине
хребта, а один и вовсе на кладбищенской ограде возле деревни. В том же
семьдесят седьмом в Институте появился первый экстрасенс - небольшой и
невзрачный человечишка с вечно заспанным, припухшим лицом. Он единственный
дал "вразумительное" заключение - что знаки оставлены снежным человеком, у
которого своя, космическая, логика, непонятная для нормальных людей.
Вскоре после этого экстрасенса убрали из Института, а заодно заменили
директора.
Вторая группа прошла по реке Печоре и обнаружила лишь единственный след,
оставленный экспедицией Пилицина, и то в нижнем течении. Нашелся старик,
который вспомнил, что в двадцать третьем году он вместе с отцом отвозил на
мотоботе то ли восемь, то ли девять человек вверх по Печоре до деревни
Курово, которая относится уже не к Архангельской, а к Вологодской области:
Коми АССР тогда входила в ее состав. Будто бы у этих людей была какая-то
строгая бумага, по которой сельсоветы были обязаны предоставлять им лодки,
подводы и даже верховых лошадей.