.. короче говоря, они несколько удивятся) [1].
Явовсене считаю, что непременно надо искать уважительный повод, для
того,чтобыпроцитироватьсвоеголюбимого автора, но, честное слово, это
всегда приятно.
Мнекажется, что в данном случае эти две цитаты, особенно поставленные
рядом,поразительнохарактерныне только для Кафки и Кьеркегора, но и для
всехтехчетырехдавноусопшихлюдей,четырехпо-своемузнаменитых
Страдальцев,ктомуженеприспособленныхкжизни холостяков (из всех
четверых одного только Ван Гога я не потревожу и не выведу на страницах этой
книги), а к остальным я обращаюсь чаще всего - иногдавминутыполного
отчаяния, - когдамненужнывполнедостоверные сведения о том, что такое
современноеискусство.Словом,япривелэти две цитаты просто для того,
чтобыотчетливо показать, как я отношусь к тому множеству фактов, которые я
надеюсь здесь собрать, - и,скажуоткровенно,авторуобычноприходится
заранеенеустаннорастолковыватьэтосвое отношение. Но тут меня отчасти
утешаетмысль,даже мечта, о том, что эти две короткие цитаты вполне могли
быпослужитьотправнымпунктомдля работ некой новей породы литературных
критиков, этих трудяг (можно даже сказать в_о_и_н_о_в), - тех,что, даже не
надеясьна славу, тратят долгие часы, изучая Искусство и Литературу в наших
переполненных нео-фрейдистских клиниках. Особенно это относится к совсем еще
юнымстудентам-практикантамималоопытнымклиницистам,которыесами
безусловнообладают железным здоровьем в душевном отношении, а также (в чем
яне сомневаюсь) никакого врожденного болезненного attrait [2] к красоте не
имеют,однакособираютсясовременемстатьспециалистамивобласти
патологическойэстетики.(Признаюсь, что к этому предмету у меня сложилось
вполнетвердокаменное отношение с тех пор, как в возрасте одиннадцати лет я
слушал,какнастоящего Поэта и Страдальца, которого я любил больше всех на
свете - тогда он еще ходил в коротких штанишках, - целых шесть часов и сорок
пять минут обследовали уважаемые доктора, специалисты-фрейдисты. Конечно, на
мое свидетельство положиться нельзя, но мне казалось, что они вот-вот начнут
брать у него пункцию из мозговой ткани и что только из-за позднего времени -
было уже два часа ночи - онивоздержалисьот этой пробы. Может, это звучит
слишкомсурово,ноя никак не придираюсь. Я и сам понимаю, что иду сейчас
чутьли не по проволоке, во всяком случае, по жердочке, но сойти сию минуту
несобираюсь;негодине два копились во мне эти чувства, пора дать им
выход.)Нетспору,оталантливых, выдающихся художниках ходят немыслимые
толки - яговорютутисключительно о живописцах и стихотворцах, тех, кого
можноназватьнастоящимиDichter[3]. Из всех этих толков для меня всего
забавнейвсеобщееубеждение,чтохудожникникогда,даже в самые темные
временадопсихоаналитическоговека,не питал глубокого уважения к своим
критикам-профессионаламисосвоимнездоровымпредставлениемонашем
обществевалилихводнукучу с обыкновенными издателями и торговцами и
вообщесовсякими, быть может завидно богатыми, спекулянтами от искусства,
прихлебателямивстанехудожников,людьми,которые,каконсчитает,
безусловнопредпочлибыболеечистое ремесло, попадись оно им в руки.