– В этом нет ничего необычного, – сказала Настя. – Многие подземные сооружения времен холодной войны были проданы по низким договорным ценам местным властям. И этими подземными сооружениями мало кто пользуется в итоге. В Москве подземелий так много, и они настолько засекречены, что некоторые люди даже там живут – в таких местах, о которых властям ничего не известно. Возникла целая субкультура из людей, посвятивших себя исследованию российских подземелий и составлению их карт. Но я с таким народом ничего общего не имею.
– Ясное дело, – ухмыльнулся Дима. – Это же нелегально.
Казиристанский чиновник добавил:
– В шахту остался только один вход. Все остальные мы уже запечатали, заложили бетоном и взрывчаткой, включая и все отверстия вентиляционных колодцев на горе Казар.
– Вы уверены? – спросил Энди.
– Мы уверены. И собирались запечатать и последний вход, пока нам не сообщили, что мы обязаны впустить под землю вашу команду. Мы это сделаем, но при одном условии: вы будете должны установить взрывные устройства с таймерами в железнодорожном туннеле, который уходит на запад из города. Судя по всему, о протяженности этого туннеля не знает никто. У вас будет восемь часов со времени входа на выполнение задания, прежде чем мы запечатаем вход. Это ясно?
Русские переглянулись. Американцы тоже.
– Хорошо, – сказал Джексон, подняв стакан с теплым пивом и сделав глоток. – Как я понимаю, мы свободны?
– Хорошо, – кивнул Феррелл. – Спасибо за гостеприимство. Пожалуй, нам всем надо немного поспать. Встретимся здесь в пять ноль-ноль. Сладких снов.
– И чтоб клопы не кусали, – с усмешкой добавил Абрамс.
Джеффри, Нелл и Саша вместе смотрели в Адское окно, сидя на стульях перед банкетным столом, который они развернули так, что он теперь стоял параллельно окну. Каждый вечер после ужина они по часу наблюдали за миром Пандемониума. Это стало необходимо, чтобы отвлечься от горы ужаса, давящей на них. Они ждали помощи, которая могла никогда не прийти.
Нелл открыла толстую тетрадь в кожаном переплете, которую нашла в письменном столе Сталина, и провела пальцем по крапчатому обрезу. Перелистывая страницы, исписанные кириллическим текстом, она решила, что перед ней нечто вроде рабочего журнала. Ей попадалось много иллюстраций, на которых были изображены существа, похожие на тех, что водились в Пандемониуме. На внутренней стороне обложки старой тетради она вдруг заметила имя и дату: «Трохим Денисович Лисенко, 1958».
– Джеффри…
– Да?
– Что скажешь? – Она показала мужу написанное в тетради имя. – Может быть, это Трофим…
– Денисович… Лысенко? – закончил имя Джеффри, вглядываясь в незнакомые буквы и сравнивая их с именем известного украинского ученого-агронома. – Может быть, ты права!
Все биологи, а особенно ботаники, как Нелл, знали историю Трофима Лысенко, который стал известен в Советском Союзе благодаря своим неортодоксальным теориям приобретенной наследственности. Однако его возвышению суждено было смениться крахом, поскольку его идеи принесли катастрофу советской агрономии. Нелл вспомнила, что к концу пятидесятых годов двадцатого века его звезда уже закатилась.
– Может быть, Сталин отправил его сюда, когда он впал в немилость?
Джеффри пробежал глазами рисунки, изображавшие фантастических существ, многих из которых они видели сегодня. Некоторых словно бы придумал Жюль Верн.
– Если это тетрадь Лысенко, то весьма возможно, что он тут побывал.
– Какие замечательные рисунки, – восхитилась Нелл.
На первой странице штриховкой перьевой ручкой было изображено овальное окно со шторами по обе стороны от него.