— Это ты вчера ночью по-волчьи выл? — спросил я у пса. Он попытался лизнуть меня в нос, но я вовремя увернулся.
Потом я обратился к Вилу:
— А ты не слышал этот вой вчера ночью? Жуткий такой…
Вил покачал головой:
— Нет. Я вообще, когда сплю, ничего не слышу. Меня вырубает мгновенно. А по утрам папа приходит ко мне с мегафоном и орет прямо в ухо. Иначе меня не разбудишь. Правда!
Мы все рассмеялись.
— Он действительно похож на волка, — задумчиво проговорила мама, пристально глядя на пса.
— Волки не такие упитанные, — заметил папа. — Они худые, поджарые. И морда у них узкая. Он может быть помесью волка с собакой, но для данного географического региона это весьма сомнительно.
— А давайте назовем его Волком, — предложил я с воодушевлением. — Самое подходящее для него имя. — Я поднялся на ноги и внимательно посмотрел на пса. — Ну что, Волк? Ты теперь будешь Волком. Нравится тебе имя? Волк!
Пес навострил уши.
— Видите?! Ему нравится! — воскликнул я. — Волк! Волк!
Он подал голос: «Гав».
— Ну что, оставляем его? — спросил я.
Мама с папой переглянулись, и мама сказала:
— Посмотрим.
После обеда мы с Вилом пошли на болота. Мне было немного не по себе. Кошмарный сон про болота никак не шел у меня из головы. Но я старался об этом не думать.
Мало ли что человеку приснится…
День выдался ясным и жарким. Солнце палило нещадно. Я весь взмок, пока мы только шли по двору. Оставалось надеяться, что в лесу, в тени деревьев, будет хотя бы чуть-чуть попрохладней.
Я в последний раз оглянулся на Волка. Он дремал на солнышке, лежа на боку и вытянув все четыре лапы вперед.
Перед обедом мы его покормили — выдали целую миску обрезков бифштекса, оставшихся со вчерашнего ужина. Он смел все подчистую. Потом вылакал миску воды и завалился спать на травке у заднего крыльца.
Мы с Вилом шли по тропинке, петляющей между стволами деревьев. В зарослях высоких цветов я заметил трех ярких бабочек с красивыми черно-оранжевыми крылышками. Я засмотрелся на них и сам не заметил, как наступил в мягкую мокрую грязь. Кроссовка тут же увязла. Когда я вытащил ногу, вся кроссовка оказалась облеплена мокрым песком.
— А ты видел торфяное болото? — спросил Вил. — Оно такое… симпатичное.
— Ага. Пойдем туда, — предложил я. — Покидаем в него всякие палки-ветки и поглядим, как они будут тонуть.
— А как ты думаешь, там мог утонуть кто-нибудь из людей? — задумчиво проговорил Вил. Он прихлопнул комара у себя на лбу и почесал коротко постриженную макушку.
— Может быть. — Я шел следом за Вилом. Тропинка свернула и вывела нас к зарослям высокого камыша. — А ты считаешь, там действительно можно утонуть, как в трясине?
— Мой отец говорит, что здесь нет никаких трясин, — отозвался Вил.
— А я уверен, есть, — возразил я. — Я думаю, что кто-нибудь мог случайно упасть в торфяное болото, увязнуть там и утонуть. И если мы раздобудем удочку, мы, может быть, вытащим их истлевшие кости.
— Ну у тебя и приколы, — заметил он. Мы шли по ковру мягких гниющих листьев.
Они противно скрипели у нас под ногами. Тропинка нырнула в тенистые заросли корявых пальм и вывела нас к торфяному болоту. Вил неожиданно остановился.
— Тише. — Он поднес палец к губам. Я прислушался и услышал шаги.
— Прямо у нас за спиной.
Мы с Вилом застыли на месте, напряженно прислушиваясь.
Шаги приближались.
Вил испуганно уставился на меня.