Только мертвого.
Когда она вошла в спальню, он посмотрел на нее странно, словно узнал кого‑то, кого не ожидал увидеть, словно хотел сказать ей нечто важное. Но не сказал. Молчал. Приподнялся на локте.
– Ты должен раздеться… – проговорила она, напустив на себя озабоченный вид.
Она взбила подушки, разгладила простыни. Франц встал, медленно снял одежду. Он казался совершенно подавленным. Софи улыбнулась: «Кажется, ты уже спишь…» Прежде чем улечься обратно, он взял чашку, которую она ему принесла. «Это поможет тебе немного поспать…» Франц отпил глоток и сказал: «Я знаю…»
Удостоверившись, что он спит, Софи спустилась в подвал; обратно она поднялась с тетрадью, в которой он вел свой дневник. Прикурила сигарету, положила тетрадь на кухонный стол и приступила к чтению. С первых же слов все стало ясно, каждый элемент нашел свое место – приблизительно так, как она и предполагала. Страница за страницей ее ненависть росла, сгущаясь комом в животе. Слова в тетради Франца эхом вторили фотографиям, которые он развесил по стенам своего подвала. Череду портретов сменила череда имен: прежде всего Венсан и Валери… Время от времени Софи поднимала глаза к окну, тушила сигарету и прикуривала следующую. Если бы в этот момент Франц проснулся и вышел, она была способна воткнуть ему нож в живот, не поморщившись, так она его ненавидела. Она могла бы зарезать его во сне, это было бы проще простого. Но именно сила ненависти не дала ей сделать ничего подобного. Перед ней открывалось несколько возможностей.