– В любом случае ты, Алёна, должна всё время писать заявления в прокуратуру и милицию и требовать расследования. Пока идут проверки по поводу смерти твоего отца, преступники побоятся сунуться с поддельным завещанием, – сказал Алексей Федорович.
– Я уже написала заявление в прокуратуру, очень подробное. Сходила на приём к прокурору и зам.прокурора. Они обещали, что бросят все силы на выяснение обстоятельств смерти. Но никто ничего не делает. По-моему, они тупо ждут, когда я, наконец, уеду. Мы с Максимом хотим завтра сходить в милицию. В конце концов, кто-то приходил в квартиру, оставил следы. Пусть хотя бы снимут отпечатки.
– Какие милые люди, – сказал Максим вечером, вернувшись в квартиру, – Такие простые, добродушные. Как жаль, что твой отец с ними почти не общался.
Начальник уголовного розыска внимательно выслушал эмоциональный рассказ Алёны и по ходу беседы задавал уточняющие вопросы. Поджарый, невысокий, с цепким взглядом – этакий местный Коломбо, он излучал сочувствие и доброжелательность.
– А зачем пижаму-то украли? – вмешался полноватый милиционер, тоже слушавший рассказ.
– Так пижама – вещдок, – пояснил Максим на доступном языке.
– Ааа…, – понимающе протянул милиционер.
– Значит так, – констатировал начальник уголовного розыска, – Мы готовы начать расследование, готовы. Но нам для этого нужно указание прокуратуры. А она нам пока ничего подобного не приказывала. Но мы пришлем вам сегодня криминалистов. Пусть они снимут отпечатки чужих следов в квартире. А вы ещё раз напишите в прокуратуру, что в квартиру было осуществлено постороннее вторжение.
На минуту Алёне пришло в голову – а не нанять ли этого человека в качестве частного детектива, раз уж прокуратура не проявляет никакой активности. Но она отказалась от этой мысли. Проблема была не только в деньгах, а их не было, но и в том, что Алёна не знала, кому в этой ситуации можно доверять.
Криминалисты действительно пришли – два человека с каким-то чемоданчиком. «Отпечатков в квартире очень много, – сказали они, – чужие следы четко видно, и мы их снимем».
– Пора, наверное, уезжать домой, – сказала Алёна мужу, – Мы сделали пока всё, что могли.
Они отправили в Новосибирск оставшиеся картины отца, благо с Максимом это сделать было куда легче. Часть вещей из квартиры отдали Лене.
– Я отвезу это сестре в деревню, – сказала Лена, – там такая нищета, они будут рады.
Немножко расслабилась Алёна только в самолёте. Слава Богу, они летят домой. И там, по крайней мере, им ничего не угрожает. Но повышенная тревожность даже на минуту не отпускала её.
– У меня есть подозрение, – поделилась она с Максимом, как только самолёт набрал высоту и стало возможно разговаривать, – что парень, который приходил на поминки, я тебе о нем рассказывала, имеет какое-то отношение к смерти папы. Я почти уверена, что это так. Парень вёл себя очень странно. Вроде молодой и симпатичный, а взгляд какой-то застывший и неприятный. От него веял такой холод! Он долго не уходил, расспрашивал, зыркал по сторонам.
– Тебе надо было расспросить, кто он такой, где учится, – сказал Максим.
– Нужно было. Теперь я очень корю себя, что так не сделала. Однако всё было как в тумане. Я была расстроена из-за похорон.
– Он совсем ничего не говорил о себе?
Алёна напряглась и начала вспоминать. Лицо паренька отчетливо встало перед глазами. Пушистые ресницы и этот странный взгляд с расширенными зрачками, очень неприятный, от которого мороз по коже. Может, это были глаза убийцы? А может, убийц было несколько и этот парень один из них? Алёна злилась на себя из-за недогадливости, обычно она соображала очень быстро. Что же он говорил?
– Он меня просил подарить картину «Горы», – вспомнила Алёна, – сказал, что это для секции альпинизма. Я так поняла, что он посещает эту секцию. Но я это уже рассказывала.
– Он ещё и альпинист, – задумался Максим, – А ведь он мог залезть в квартиру отца через балкон. Но, возможно также, что убийцы зашли через дверь, подобрав заранее ключ, а дверь открыли специально, чтобы выветривался запах. Они ведь хотели впоследствии воспользоваться этой недвижимостью.
– Короче, получается этот парень учился в институте, посещал изостудию и секцию альпинизма. Явно бывал у папы дома. Мне кажется, его легко можно найти и допросить. Милиция это быстро могла бы сделать.
– Если прокуратура, наконец, соблаговолит заняться этим делом. Мне кажется, этот парень действовал не в одиночку. Если всё так, как мы предполагаем, а у нас пока только догадки, – продолжил рассуждать Максим. – Парень мог быть наводчиком. Он сам сообщил, что занимался в изостудии. А коллега твоего отца, Анфиса, рассказала, что Александр Васильевич несколько раз приглашал студентов к себе домой, показывал свою мастерскую. Демонстрировал репродукции и слайды картин великих мастеров. А у этого парня могли быть сообщники, например, в правоохранительных органах. Но это, конечно, только версия.
Мать встретила Алёну холодно.
– Ну, и как ты съездила? – хмуро процедила сквозь зубы она.
«Как будто я на курорт ездила и там развлекалась, – с обидой подумала Алёна – Одна я знаю, как тяжёло мне дались эти похороны. А ещё ужасные подозрения, что смерть отца насильственная… Странно, что мать реагирует на похороны с такой неприязнью. У них с отцом были вполне цивилизованные отношения. Хотя какие-то обиды, безусловно, остались. Иначе почему родители разошлись? Но это было уже так давно, быльем поросло. Мать не хочет понимать, каково мне пришлось. Даже посторонние люди проявили гораздо больше сочувствия и поддержки».
Несмотря на то, что Алёна рассердилась, она всё-таки вкратце рассказала матери, что произошло.
– Что, действительно документы на квартиру пропали? – удивилась мать.
Алёна кивнула. Мать нахмурилась:
– Тогда, конечно, это подозрительно. Документы не могли сами уйти из квартиры. А ты всё время жила у соседей?
– Да, они очень добрые и внимательные люди. Так меня поддерживали! – сказала Алёна с неким подтекстом.
Поддержку от матери она так и не получила.
Мать покачала головой:
– У нас в подъезде вряд ли кто-то приютил бы незнакомого человека. А расскажи поподробнее про медали.
– У отца 9 мая украли медали, прямо с пиджака сняли у подъезда. А потом мы с Леной нашли эти медали. Они лежали на холодильнике в старой кожаной сумочке.
– Так может, вы просто не заметили их сначала.
– Ну что ты говоришь, – рассердилась Алёна, – это невозможно. Мы перетряхнули всю квартиру, каждый уголок. Я прихожу как-то с утра от соседей, где ночевала, и, пожалуйста, медали лежат на видном месте, на холодильнике!
– Это очень странно. Допустим, что так. Подбросили медали… Зачем? Я не понимаю. Так получается, есть какая-то связь между предполагаемым убийством и пропажей медалей, о которой никто бы не догадался, если бы эти медали не надумали подбросить.
– Получается, связь есть. Только какая? А медали подбросили, я думаю, чтобы отвести подозрения. Откуда они знали, что за день до этого мы с Леной перетрясли всю квартиру. Наверное, подумали, что не до этого было.
– Алёна рассказывала, – вмешался в разговор Максим, – что в день похорон приходил подозрительный студент и она рассказывала ему про пропажу медалей. А после их сразу и подбросили.
– Да, это так, – кивнула Алёна. – Приходил парень, симпатичный такой, высокий. Я и выплеснула ему своё возмущение казенной отпиской милиции по поводу кражи медалей. Но он мне показался странным. Долго не уходил, топтался, выспрашивал, как долго я пробуду, что собираюсь делать дальше. У меня до сих пор от него мороз по коже. Как будто он помнит, что творилось в квартире.
– Тебе надо было расспросить этого парня, кто он такой, чем занимается, где учится.
– Я знаю, – загрустила Алёна. – Но тогда я не додумалась. Он просил у меня акварель «Горы». У меня кто только не просил живопись отца в подарок – соседи, коллеги по работе. И все говорили, что папа им обещал картину, но вот не успел подарить, умер. И это при том, что коллеги утверждали, что последнее время отцу было жаль даже продавать свои работы. Он говорил, что эти картины ему как дети.