Но на этот раз людей не хватало и потому не все складывалось, как надо. А тут еще состав с беснующимися пассажирами. Рогов хорошо представлял себе, что там сейчас творится. Если проводники не устоят, сотни пассажиров навалятся на редкую цепочку милиционеров. Разъяренные долгим ожиданием, они тут же сомнут ее и попадут, окажись бомба реальностью, в эпицентр взрыва.
Приказав сержанту Волохову следовать за собой, майор поспешил в дальний конец платформы, где в ярко освещенной кабине локомотива можно было различить какие-то перемещения машинистов. Люди сугубо гражданские, они вполне могли пренебречь приказом оставаться на месте до особого распоряжения и появиться на платформе.
Уверенно и быстро, так, что сопровождавший его сержант еле поспевал, шагая по платформе, Рогов старался больше не задавать себе вопроса, правильно ли он поступил, оставив подчиненных на вокзале. Но в разработанном им в деталях плане остановка поезда так близко от вокзала не была предусмотрена, и он, опустив голову и придерживая рукой низко надвинутую на брови фуражку, чтобы ее не сорвало встречным ветром, упрямо продвигался вперед.
– Товарищ майор! – громко воскликнул Волохов, показывая рукой вниз. – Там кто-то есть. Да нет, не там, впереди. Под платформу шмыгнул. Я сейчас.
Будто снесенный порывом ветра, он слетел на блестевшие в свете фонарей рельсы.
– Стоять! – раздалось оттуда.
Рогов спрыгнул с платформы, в спешке споткнулся об рельс и грохнулся на шпалы. Выругавшись сквозь зубы, стиснутые от боли в левой руке, которую во время падения неловко подвернул под себя, он потянулся правой за пазуху, где в скрытно носимой кобуре носил пистолет. Но его вмешательства не потребовалось. Когда Рогов поднялся на ноги, сержант уже вытаскивал из-под платформы какого-то мужчину в светлом пальто и с дорожной сумкой в руках
– Какого черта? Что вы здесь устроили? Из вагона не выйдешь, – возмущенно выкрикнул тот на одном дыхании, пытаясь вырваться из рук сержанта. – Совсем охренели? Чего надо?
– Спокойно, гражданин. Как вы здесь оказались? – строго, но миролюбиво спросил Рогов.
– Как-как? – сразу остывая от возмущения, переспросил мужчина. – Из вагона, вот как. Полчаса уже стоим. Вы знаете, что там творится? Люди одетые, дышать нечем, детей полно.
– Знаем, знаем. Да ничего поделать не можем. Придется подождать. Я вас прошу вернуться в вагон. На вокзал сейчас нельзя.
– Еще чего? Ишь ты, в вагон. Сам иди и объясни людям, почему их, как зэков держат взаперти. Они на вас такую телегу накатают, мало не покажется. Ладно, я пошел, а вы тут сами разбирайтесь.
– Никуда ты, Стрельников, не пойдешь. Давай по-хорошему, – добавляя стали в голос и стараясь придать ему как можно больше категоричности, произнес Рогов. И не дергайся, буду стрелять. Надень на него наручники, – обратился он к опешившему от неожиданного поворота дела сержанту. – Надевай, надевай, не стесняйся.
Он уже держал перед собой пистолет, наведенный в грудь задержанного.
– Ты чего, с ума скакнул? С какого… бодуна наручники? Служить надоело? Так напиши рапорт.
– С такого, что по твоей статье досрочно не освобождают. А ты еще и трех месяцев не отсидел. Так что ты мне горбатого-то не лепи. Пошевеливайся, пока он нас с тобой не ухандокал, – произнес он уже в сторону сержанта, видя, что Волохов долго возится с наручниками. – Я его знаю, он это умеет.
Закованный в наручники Виктор Стрельников нарочито покорно стоял перед Роговым, внимательно разглядывая наведенный на него пистолет. Он знал, что Рогов, вопреки инструкциям, всегда держит патрон в патроннике и, если что, церемониться не будет.
– А ты изменился, – наконец, выдавил он из себя. – Сразу и не узнать. Заматерел. Майор уже, небось.
– Ты тоже мог бы стать майором. Обыщи-ка его на всякий случай, кивнул он сержанту, и, пока тот шарил по карманам задержанного, непринужденно продолжал:
– Ничего нет, товарищ майор, – разогнулся сержант, ощупав низ брюк Стрельникова.
– Нет, значит нет. Давай его на платформу. Хотя подожди.
Не опуская ствола и не сводя глаз с лица Стрельникова, он обошел его со спины и запустил руку за пояс брюк.
– А говоришь, нет, – с нескрываемым удовольствием произнес он, вытаскивая пистолет. Станет тебе опер, хотя бы и бывший, носить оружие в кармане. Как же…
Волохов поднялся на платформу и помог взобраться задержанному, а затем и державшему его под прицелом Рогову.
– Пойдем, Витя, – обратился он к Стрельникову. И не греми кандалами. Давай сниму пока. Пассажиры увидят – стыдно. А ты давай к вагонам. И смотри у меня, чтобы ни одна живая душа без моего разрешения на вокзале не появилась, – приказал он сержанту.
– Что у тебя тут стряслось? –спросил Стрельников. – Из-за меня, что ли?
– Ну, конечно, из-за тебя! Много чести. Малява по Интернету пришла, что ты с зоны рванул. Какая-то зараза вокзал то и дело «минирует». Звонит, веселится, а мы отдувайся.
– Откуда звонит, установили?
– Установишь тут… Из телефона-автомата. Была бы техника, давно бы этого «автоматчика» изловили, а то только обещают.
Они, не спеша шли по платформе к вокзалу, и никому бы в голову не пришло, что майор милиции чуть ли не в обнимку идет со сбежавшим из мест лишения свободы опасным преступником. И, не в таком уж далеком прошлом, его ближайшим другом, одним из лучших сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью.
В кабинете Рогова было жарко. Но, раздевшись, он не предложил Виктору снять пальто. Для этого пришлось бы расстегнуть наручники, которые он застегнул у Виктора на запястьях, как только они вошли в помещение. К чему могло привести излишнее благородство, Рогов знал по собственному опыту. Однажды он снял наручники с задержанной, пожалел молодую цыганку – дама все-таки как-никак. После этого неделю ходил в раскорячку.
– Ты, это, расстегнись, а я окно приоткрою.
Видя, что Стрельникову мешают наручники, он подошел к нему и помог справиться с пуговицами. Полой пальто он прикрыл кисти его рук, переплетенные на коленях. При этом одну ногу Стрельников положил на другую, и теперь выглядел обычным посетителем. Впрочем, не совсем обычным. Проработав с ним бок о бок несколько лет, Рогов видел, что сейчас перед ним совсем другой человек. Не таким Стрельников был раньше. Куда только что делось? Вместо энергичного опера, отличавшегося непоседливостью и взрывным характером, в дальнем углу кабинета сидел тихий, сломленный обстоятельствами человек. Впрочем, понять его состояние Рогову было нетрудно: удачно совершить побег и оказаться задержанным, к тому же с оружием … Да еще кем? Ближайшим другом! Мало кто способен здраво оценивать ситуацию в его состоянии. Или притворяется?
– Ну, и что прикажешь с тобой делать? – с трудом выдавил из себя Рогов, почувствовав, что пауза затянулась до неприличия.
– Отпусти, а пистолет можешь оставить себе. Потом разберешься, кому его отдать.
Он не успел договорить, как дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился двухметрового роста детина с крупными белого цвета буквами «ОМОН» по черному фону куртки и с крошечным на его необъятной груди автоматом. Из-за его спины выглядывали еще двое под стать ему парней в черных лыжных шапочках, которые при необходимости легко превращались в маски.
– Ты чего расселся? – прогремел детина низким басом. – Мы что ли должны работать за тебя? Ты куда своих попрятал?
Не обращая внимания на притулившегося в углу Стрельникова, он по-хозяйски расположился напротив сидящего за своим столом Рогова. Стул, на который он опустился со всего маху, коротко скрипнул, сидение слегка прогнулось, но выдержало вес мощного тела.
– Эй, Вить, познакомься. Николай Першуткин, командир транспортного ОМОНа и мой злейший враг: всю мебель мне покалечил. Я прикажу, чтобы ребята специально для него сварили кресло из стального уголка. Стульев не напасешься.