ГЛАВА ВТОРАЯ. ОБЗОР СОБЫТИЙ (продолжение)
Заэтотсухой морозныйдекабрьскийдень япроделал последнюю часть
своегопути,инадожебыло,чтобыпроводникоммоимоказалсяПэти
Макморленд, брат Тэма! Ни от кого еще в жизни не слыхивал ястолько грязных
сплетен,какотэтогобелобрысого,кудлатого,босоногогооборвыша лет
десяти. Он их, должнобыть, вволю набралсяот своегобратца. Яи сам был
тогда не так уж стар, гордость еще не взяла верх над любопытством, да и кого
угодно в то холодное утро захватил бы рассказ о старых распрях, услышанных в
тех самых местах, где происходили все эти события.
Проходяпотрясине,мальчик безумолку болтал о Клэвергаузе [11], а
когда мыперевалили через гребень, пришел черед рассказам о черте. Когда мы
проходилимимоаббатства,яузналстарыеисторииомонахахио
контрабандистах, которые приспособилиразвалины монастыря под свои склады и
высаживаютсяна берег всего на расстоянии пушечного выстрела от Дэррисдира.
Новсю дорогу каждый из Дьюри иособенно бедный мистерГенри подвергались
особому поношению.Эти рассказытакменянастроилипротив моихбудущих
хозяев, чтоябылдажекакбудто удивлен,когдапередо мнойоткрылся
Дэррисдир, укрывшийсяна берегу живописной бухты уподножияМонастырского
Холма.Домбылудобный,построенныйвофранцузском, аможет быть, и в
итальянском стиле-- яплохо разбираюсьвэтих вещах,-- и всяусадьба
богаторазукрашена цветниками,газонами, подстриженным кустарником, купами
деревьев.Те деньги, которые тут безтолкутратились,могли бы полностью
восстановить благосостояниесемьи; но на поддержание поместья в том виде, в
каком оно было, не хватило бы никакого дохода.
СаммистерГенривышелвстретитьменяу дверей.Этобыл высокий
черноволосыймолодойджентльмен (все Дьюри -- брюнеты), лицо унегобыло
открытое, ноневеселое,он былочень крепкого телосложения,но, кажется,
далеко не крепкого здоровья. Без всякой чопорности онвзял меня под рукуи
сразу расположил к себе простым и приветливым разговором. Не дав мне сменить
дорожноеплатье, он сейчас же повелменя знакомиться с милордом. Былоеще
светло,ипервое,чтоя заметил,эторомбпростогостеклапосредине
гербовогооконного витража, что, как вспоминаю теперь, показалось мне тогда
упущением втакой великолепнойкомнате, украшенной фамильнымипортретами,
подвесками на лепных потолках и резным камином,возле которого сидел старый
лорд, погруженный в своего Тита Ливия [12].
Открытым выражениемлица оночень напоминал мистера Генри, но казался
человеком болеетонким и приятным, да иразговорегобылвтысячураз
занимательней.Умилорда нашлось ко мнемноговопросовобЭдинбургском
университете,где я только что получил свою степень магистра искусств,и о
профессорах, именаи талантыкоторых были ему,казалось, хорошо известны.