-- Да, и это надругой же день! -- кричалТэм.-- Бедный наш храбрый
Баллантрэ! И бедные славные ребята, которые не оставили его одного! Едва они
перевалили через гребеньхолма,тот ужесобрался в путь,Иуда!Ну,оно
конечно, ему-то это на пользу: он будет моимлордом;а нашим мертвым -- им
тлеть там,в горных вересках! -- Ипри этом, если Тэм бывал уже достаточно
пьян, он принимался всхлипывать.
Только начниповторять без конца одно итоже--люди чемуугодно
поверят. Мало-помалу такое истолкование поступков мистера Генриукоренялось
в нашей округе; об этом говорили те, кто знал правду, но кому говоритьбыло
нео чем; это слушали и повторяликакдостоверноелюди неосведомленные и
недоброжелательные. МистераГенриначиналисторониться;еще немного -- и
деревенскиестали перешептываться, когдаон проходил мимо, аженщины (они
всегда смелее, потому что им нечего бояться) кричали ему в лицо свои упреки.
Баллантрэвозвеличивали,каксвятого.Припомнили,чтоонникогдане
притеснял арендаторов, чего ондействительно не делал, -- только прибирал к
руками тратилсобранныеденьги. Правда,инойразонбывалбуен,но
насколько же лучше откровеннобуйный барич,которыйскоро угомонится, чем
скряга и выжига, который сидит, уткнув нос в приходные книги, и выколачивает
последний грош из бедного фермера.
Одна потаскушка, у которой от Баллантрэ был ребенок и с которой он, как
всезнали,обошелсяоченьдурно,сталанистогониссегоярой
ревнительницей его памяти. Однажды она швырнула в мистера Генри камнем.
-- А где добрый молодец, что доверился тебе? -- крикнула она.
МистерГенри придержал коня и всмотрелсяв нее. С губы у него стекала
кровь.
-- Это ты, Джесс? -- сказал он. -- И ты тоже? А ты бы должна была знать
меня лучше.
Ведь он все время помогал ей деньгами.
Женщинасхватилаеще один каменьи замахнуласьим, а мистерГенри,
чтобы заслониться, поднял руку, державшую хлыст.
-- Как! Тыхочешь ударить женщину? Ахты пащенок! -- закричалаона и
убежала, причитая, словно он в самом деле ее ударил.
Надругойжедень по всейокруге, словно пожар, разнесся слух,что
мистер Генри избил Джесс Браун, да так,что она едва неумерла. Япривожу
это впример того, как нарастал снежныйком и как однаклеветапорождала
другую, и мойбедныйгосподинбылнаконецнастолькоопорочен, что стал
домоседом не хуже милорда. Домаон ни разу, в этом вы можетебыть уверены,
непромолвил ни слова жалобы; самый поводдляклеветы был слишком больным
вопросом, чтобы его затрагивать, а мистер Генри был очень самолюбив и упорен
в своем молчании. Старый лорд,должно быть, слышал об этом кое-что от Джона
Поля,атоещеот когонибудь; во всяком случае, ондолжен былзаметить
изменившеесяповедениесына.Нодаже ион,вероятно,непредставлял,
насколько далеко зашло дело.