– Какой на фиг Интерпол? Аллё, гараж!
Света тоже открыла глаза и уставилась на Петро.
– Я хочу тебя, – сказала она и потянулась к нему. Динцев отпрянул от неожиданности, выставив руки в качестве средства защиты. Он не привык, чтобы девушки бросались на него после нескольких минут знакомства. Даже девушки под кайфом.
Затравкин всё-таки сподобился добраться до стола как раз в ту секунду, когда зазвонил стационарный телефон. Не задумываясь, он снял трубку и завопил:
– Чёрт вас дери, когда вы собираетесь ловить этого ублюдка?? Э-э, а это кто? Андрей Валерьевич?
Заслышав имя босса, Петро тут же подскочил и попытался вырвать трубку из рук Затравкина прежде, чем тот посвятил Андрея Валерьевича во все планы своей погони-галлюцинации. Но шериф жёстко сопротивлялся, не желая отлучаться от разговора.
– Да, Андрей Валерьевич, полный порядок, – сказал он. – Всё спокойно, все лежат. Я как раз заехал к Петро проверить законопослушность его подопечных. Ага.
Динцев слегка успокоился. Должно быть, Затравкин пробудился и вернул себе здравый рассудок, раз уж был способен без запинаний произносить даже такие сложные выражения и анализировать действительность.
– И вам всего хорошего. – Он повесил трубку.
Петро посмотрел на Дмитрия и понял, что не всё вернулось на круги своя – выражение лица, глаза и манеры оставались под действием сонного дурмана. Тем не менее, Затравкин вытащил из кармана пачку сигарет, с явным трудом извлёк одну вместе с зажигалкой и стал неторопливо прикуривать. Алёна же в этот момент пыталась успокоить Свету, то и дело норовящую стянуть с себя блузку и юбку.
– Эй, помогите мне успокоить её!
– А что с ней не так? – спросил Затравкин.
– Я хочу секса! – ответила Света и посмотрела на подругу. – Это с тобой что-то не так, потому что ты его никогда не хочешь.
Света говорила вполне членораздельно, хотя внешний вид её был ничем не лучше, чем у Дмитрия.
– Девочки, не ссорьтесь. – Затравкин затушил едва подкуренную сигарету прямо о стол и принялся расстёгивать на себе рубашку. – Волею народа я защищаю интересы и права всех жителей и гостей Изнанки. Поэтому, как и в большинстве случаев, мне придётся взять решение проблемы под личный контроль.
Он весьма ловко избавился от рубашки, затем от майки и принялся за штаны. Свету уже никто не сдерживал и она с довольной улыбкой тоже начала раздеваться.
– О Боже, это ужасно! – возмущению Алёны было явно тесно в крошечном вагончике, поэтому она в спешном порядке вышла на улицу. Дождь прекратился, оставив после себя влажную прохладу июньской ночи.
Петро лишь усмехнулся.
– Тащи её сюда, – сказал ему нагой Затравкин. – Или вы будете играть в девственниц и девственников? – Он расхохотался и навалился на Свету. Точнее, она навалила его на себя.
– Не буду вас смущать, – сказал Динцев и тоже вышел.
– Не куришь? – спросил он у Алёны, воинственно занявшей пост возле вагончика со скрещёнными на груди руками. Получив отрицательный ответ, Петро достал одну сигарету и щёлкнул зажигалкой. – Не бери в голову, в любом случае, их вечер закончился бы именно так.
– Это понятно, но не так же откровенно! – Она с укором посмотрела на Петро. – Всё это из-за наркотиков.
– Конечно, – согласился Динцев и отвернул голову, чтобы выпустить струю дыма. – Но они лишь усилили их желания.
Он вспомнил про упомянутый эффект полусна наяву. Или что-то в этом роде. Не могли ли они сейчас спать, совершая половой акт у себя во сне? Тогда бы это объяснило их столь раскованное поведение. Однако версия не укладывалась у Петро в голове, поэтому он предпочёл пока не думать о ней.
– Почему вы живёте в этой деревне? – неожиданно сменила тему Алёна. Причём, вопрос прозвучал с нескрываемым наездом. Петро заметил, что она брезгливо изучала надгробия ближайших могил.
– Думаешь, я рад? – начал он с риторического вопроса. – Пока что мне приходится ухаживать за больным отцом. У него случился паралич левой стороны после инсульта. Мы остались вдвоём, мать умерла шесть лет назад, а старший брат угодил в тюрьму за кражу. У нас нет близкой родни, так что в городе нас никто не ждёт.
Выражение лица Алёны изменилось с гневного на сочувственное:
– Извини. Я могла бы догадаться, что всё не просто так.
– Не могла. Здесь хватает молодёжи, как и в соседнем посёлке Сети. Возьми вон хоть Димона. – Он показал рукой себе за спину, на вагончик, из которого уже доносились недвусмысленные стоны. – В двадцать семь лет он предпочитает играть в шерифа, хотя возможность уехать у него есть. И давно. Мозги вроде тоже при себе. Он не так глуп, как кажется.
– Хочет быть первым парнем на деревне, – предположила Алёна и улыбнулась.
– Наверно.
Петро затянулся и вдруг осознал, что давно нуждается в разговоре по душам, для которого его единственный друг Затравкин не годился. Скорее всего, малознакомая Алёна тоже не годилась, но Динцев предпочёл не гадать.
– А вообще, знаешь, – начал он, – всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
– Ты про что? – удивилась девушка.
– Про наше село. Ты в курсе, что почти все молодые парни здесь – наркозависимы? Включая шерифа.
Лицо Алёны красноречиво говорило, что она была не в курсе.
– Да, все они уезжали на заработки в Киев, – продолжил Петро. – На Майдан. Там обещали хорошие деньги, а в итоге подмешивали в чай кукую-то дрянь. Теперь у многих зависимость и проблемы со здоровьем. Больше десяти молодых парней умерло от инфарктов.
– Ты всё это выдумываешь, – покачала головой девушка. – Решил напугать меня страшилкой на ночном кладбище?
– Это правда, – спокойно ответил Динцев, пыхтя сигаретой. – Разумеется, в новостях о таком ты не услышишь.
– А сам ты почему не поехал тогда на Майдан?
– Я же говорю – у меня частично парализованный отец. К тому же, – на мгновение он взвесил необходимость следующего признания, – я был изначально против переворота. В прошлый раз он ни к чему хорошему не привёл, а в этот будет ещё хуже.
– У меня такое впечатление, что тебе не двадцать пять, а сорок, – усмехнулась Алёна.
– Мне двадцать три.
– Тем более. Мне вообще не интересна эта грязная политика, если честно.
– Предположу, что ты из состоятельной семьи, – сказал Петро. – Живёшь в достатке, ни о чём, коме развлекух, не заботишься. Не жизнь, а сказка. Зачем тебе думать о государственных делах?
Губы девушки сжались. Динцев понял, что уязвил её своим предположением. Значит, попал в яблочко.
– Не тебе меня судить, деревенский сторож, – надменно бросила Алёна.
– Бог вам судья, барышня, – ответил Петро.
Она упёрла руки в бока:
– Нет, ты так говоришь, будто я совершила этот переворот! Или подмешивала наркотики в чай твоему другу шерифу.
– Ладно, не заводись, – поспешил успокоить её Динцев. – Просто мы из разных миров. Не будем больше об этом.
– Согласна.
Но разговор на другую тему уже не клеился. Возможность вернуться в вагончик у них появилась спустя пятнадцать минут – когда стоны прекратились.
– Кажется, они справились, – сказал Петро и постучал в дверь. В ответ раздалось: «Давно пора».
Динцев зашёл внутрь и ощутил спёртый воздух, пропитанный запахом секса, теплом и потом. Он тут же ринулся открывать окно. Затравкин успел натянуть штаны и с сигаретой и голым торсом сидел на диване возле измученной Светы. Та уткнулась лицом в подушку и сопела.
– Оттянулись? – как строгая учительница спросила Алёна. Дмитрий довольно кивнул.
– Меня опять начинает вырубать, – сказал он, спешно туша сигарету. – Как же хочется спать.
Он заснул, а Петро и Алёна стали думать, что им теперь делать с этими двумя оттянувшимися и обдолбанными телами.
– Пусть отсыпаются, – предложил Динцев. – Ты водить умеешь? С тазом справишься?
– С чем?
– С его «девяткой». – Он показал на Затравкина.
Алёна кивнула. И тут же поинтересовалась:
– Только прав с собой нет. И промилей много, как ты понимаешь. У меня проблем не будет?