Анжелику он когда-то даже любил. Пару недель, а остальные три месяца их отношения изобиловали любыми чувствами, кроме возвышенных. Главным образом, это были чувства животной страсти, перемешанные с беспочвенной ревностью и чересчур быстро приобретённой привычкой друг к другу. От такого пьянящего коктейля голова закружилась сначала у Анжелики, потом у Петро. По истечении трёх с половиной месяцев лета (их лето немного затянулось) некогда влюбленную парочку начало тошнить друг от друга. Прошлым летом Петро в полной мере убедился в мудрости человека, впервые изрёкшего фразу: «От любви до ненависти один шаг».
С тех пор Анжелика превратилась для Петро в ещё одно тело, погребённое поодаль от вагончика кладбищенского сторожа. Такие тела он называл пережитками. За полгода работы он насмотрелся и наслушался не один десяток историй, некоторые из которых так и остались погребены под землёй, как никому ненужные пережитки прошлого.
Со временем память о людях выветривается так же неизбежно, как и разлагается их плоть. Особенно, если эту память некому хранить.
– Позвоню-ка я Затравкину!
В селе Изнанка Дмитрий Затравкин выполнял функции местного блюстителя правопорядка. Он работал милиционером-участковым, единственным на два населённых пункта – Изнанку и соседний посёлок Сети. В шутку многие называли его шерифом или полицейским. Ему нравились такие обращения.
– Здорова, что делаешь? – спросил Петро, закуривая сигарету.
– Смотрю свежий фильм с Уиллисом. А ты на дежурстве?
– Ага. Если Брюс в очередной раз всех победит, заезжай – отметим.
Затравкин замялся, поэтому Петро недовольно бросил:
– Опять ночуешь на сеновале? Нашёл себе сучку на ночь?
– Ты меня ревнуешь? – Дмитрий издал короткий смешок.
– Сдался ты мне. Мне просто нужна компания, чтобы не подохнуть со скуки. Не спасает даже Валерич. По субботам он имеет обыкновение названивать и интересоваться обстановкой. Будто я работаю охранником в ночном клубе.
– Ты ему отвечай на это: всё спокойно, все лежат. Ладно, – сдался Затравкин, – я спрошу, она вроде приехала с подругой. И если вообще городские цыпы согласятся ехать на деревенское кладбище на ночь глядя!
– Согласятся, ты же шериф.
Динцев отключился и положил мобильник на стол. Затянувшееся одиночество начало его угнетать. Но Затравкин не заставил себя долго ждать. Уже через полчаса местный полицейский буквально ворвался в сторожевой вагончик в сопровождении двух слегка подвыпивших смеющихся девиц. Сам Затравкин не добирал до их степени опьянения и весёлости лишь пару баллов. Но пакеты со звенящими стеклянными бутылками в его руках свидетельствовали о том, что он твёрдо решил наверстать упущенное. Завидев новых гостей, мокрых от дождя и навеселе, Петро заметно взбодрился и стряхнул с лица накопившуюся во время ожидания хмурость.
– Здорова, братишка, Брюс как всегда победил! Вздрючил всех! – Дмитрий крепко пожал руку Петра. – Знакомься, это Света и Алёна. А это просто Петро, – так представил он Динцева девушкам, которые, по первичной оценке Петро, в этот раз даже без натяжек подходили под определение «симпатичные». Одна из них – высокая стройная блондинка Алёна – даже напомнила Динцеву актрису Ким Бейсинджер в молодости. На Свету он особо и не смотрел, сразу поняв, что она с Затравкиным.
Обменявшись стандартными любезностями, заигрываниями и остротами, компания молодых людей разместилась в вагончике в предвкушении небольшой пирушки. В разгар веселья Затравкин вытащил из кармана пакетик с тремя бежевыми пилюлями и потряс его перед носом Петро.
– Знаешь, что это? Революционное изобретение европейских учёных, позволяющее бодрствовать во сне.
– Как это – бодрствовать во сне? – удивился Динцев.
– Очень просто, – пояснил Дмитрий, но по его виду нельзя было сказать, что сам он понимал природу такого явления. – Полусон наяву. Ты спишь и одновременно можешь что-то делать. То есть, осознаёшь это.
– Контролируемое сновидение?
– Не-ет. В том-то и прикол, что ты не лежишь бревном, а действуешь.
Петро скептически скривил лицо.
– Откуда у тебя это?
– В Изнанку приехал представитель Университета прикладной алхимии, где изобрели данный препарат. Какой-то еврейский фармацевт. – Полицейский вытащил из нагрудного кармана тёмную визитку. – Снадобье даже названо в честь него – «Слипинцвейг».
Динцев взял визитку и прочитал: «Карл Розенцвейг. Университет прикладной алхимии». И два номера телефона.
– Попробуем? – спросил Затравкин и вскрыл пакет.
– Знаешь, что-то не хочется. Мало ли, что это за зелье.
– Он предоставил кучу сертификатов и прилюдно принял сам одну из пилюль во время сегодняшнего собрания сельсовета. Завтра должна состояться масштабная лекция и начнётся распространение препарата.
– И чем же наше село заслужило такую честь? – не унимался Динцев. – Может, нас хотят использовать как подопытных кроликов? Испытать новый препарат.
– Мать моя женщина, тебе стоит поменьше читать всякой лабуды! Как пояснил Розенцвейг, все индивидуальные испытания закончены, им осталось лишь посмотреть, как использование пилюль для полусна впишется в размеренную жизнь населённого пункта.
Полицейский извлёк одну из пилюль и приготовился её проглотить.
– Стой! – закричала Алёна. – А вдруг это и правда какой-нибудь наркотик?
– Ничего страшного, у меня богатый опыт, – сознался блюститель закона. – Крошка, ты со мной? – Он взглянул на Свету, скривив рот в полуулыбке.
Та, не раздумывая, согласилась. Алёна едва ли не физически пыталась их остановить, а Петро лишь заворожено наблюдал за происходящим.
– Вы – идиоты! – кричала на них Алёна, вмиг протрезвевшая и оттого потерявшая часть изначальной привлекательности. – Особенно ты, Светлана Батьковна, всегда суёшь в рот что попало!
– О-о! – Затравкин рассмеялся и спародировал персонажа из известной юмористической передачи. – Да успокойся! Не очкуй, от этой шняги ей ничего не будет.
Препирательства длились ещё с минуту, после чего начали утихать ввиду резко нахлынувшей сонливости на двух участников вербальной полемики.
– О-ох, – зевнул Затравкин. – Меня ща вырубит. – Он посмотрел на свою подругу – Света уже задремала.
Затравкин отключился. Речь утонула в сопении, взгляд погас как экран разрядившегося мобильника, тело обмякло.
– Ой, так и должно быть? – Алёна испуганно захлопала глазами.
Молодые люди не приходили в себя больше трёх минут, из-за чего забеспокоился уже и Петро. Он наклонился к Затравкину и похлопал его по щекам:
– Эй, просыпайся! Ты спишь?
В ответ Дмитрий что-то пробормотал и закрутил головой.
– Нет, на фиг! – резко сказал он. – Передайте список в Интерпол. Пусть они пошлют отряд на зачистку мексиканских границ. Ага. А почему Кастелано ещё на свободе?
В этот момент вроде как пришла в себя и Света.
– Ай! Ай-яй! – запищала она, не открывая глаз. – Кролики хорошие, зачем вы их жарите?
– Торкнуло, – усмехнулся Петро и вернулся на стул.
– Если они позвонят, сразу дайте трубку мне, понятно? – продолжал Затравкин. Теперь его монолог сопровождался вполне приличной для спящего человека жестикуляцией – размахиванием рук и киванием головы. – Хочу сам поговорить с ними. Мексикашка не должен опять уйти!
– А ещё мне жалко цыплят, – гнула свою линию Света, – и лошадок. Я вообще такая сентиментальная. И меня легко развести на секс.
Петро и Алёна переглянулись. Динцев не сдерживал улыбки, а девушке, судя по выражению её лица, было не до смеха.
– Пусть побродят в мире снов, – сказал он, дабы слегка её успокоить.
– Сам броди в мире снов! – неожиданно выпалил Затравкин. – Петро, это ты? – И тут шериф открыл глаза.
– Что, проснулся уже? – спросил Динцев.
– А я спал? – Дмитрий поднялся с дивана и шатающейся походкой в усмерть пьяного забулдыги направился к столу. – Мне нужно позвонить в Интерпол.