Корли, с чемоданом в руке, прошел вместе с прибывшими пассажирами в зал ожидания. Он не следил за Авадом, он вглядывался в толпу встречающих, высматривая Фазиля или эту женщину.
Однако сам Авад явно никого не высматривал. Он спустился по эскалатору и вышел на улицу, где в нерешительности задержался у очереди пассажиров, предпочитавших лимузины.
Корли проскользнул в машину, где его ждали Кабаков и Мошевский. Кабаков делал вид, что читает газету. Они заранее договорились, что он постарается держаться в тени, на тот случай, если Аваду показали его фотографию при инструктаже.
— Видите, вон там, большой такой? — спросил Корли. — Это Ховард. Он будет следить за Авадом, если тот поедет в лимузине. А если Авад возьмет такси, Ховард покажет его нашим ребятам в радиомашинах.
Авад взял такси. Ховард подошел к хвосту машины, остановился и достал платок, чтобы высморкаться.
Удовольствием было наблюдать, как организована слежка. В операции были задействованы три машины и пикап, ни один из автомобилей не шел прямо за такси с Авадом более нескольких минут на всем долгом пути до города. Когда стало ясно, что такси собирается остановиться у отеля «Марриотт», одна из преследовавших его машин свернула к боковому входу и ехавший в ней агент оказался у стойки администратора раньше, чем Авад подошел туда, чтобы получить ключи от заранее заказанного номера.
От стойки администратора агент быстро направился к лифтам. «Шестьсот одиннадцатый», — произнес он, проходя мимо человека, стоявшего у большого горшка с пальмой. Агент, стоявший у пальмы, вошел в лифт. Он был уже на шестом этаже, когда Авад с коридорным подошли к шестьсот одиннадцатому номеру.
Через полчаса ФБР заняло соседний номер, а на коммутаторе сидел еще один из агентов. Аваду никто не звонил, и вниз он не спускался. В восемь вечера он заказал себе в номер бифштекс. Бифштекс был доставлен агентом, который получил четвертак «на чай». Он осторожно нес двадцатипятицентовую монету, держа ее за края, и внизу с нее сразу же сняли отпечатки пальцев. Дежурство шло всю ночь.
Воскресное утро 5 января выдалось пасмурным и холодным. Мошевский разлил по чашкам крепкий кофе «Кейджун» и протянул одну Кабакову, другую — Корли. Сквозь тонкие стены бытовки им было слышно, как грохочет огромный винт, как шлепают по воздуху лопасти большого вертолета, поднимающего очередную ношу.
Инстинктивно Кабаков был против ухода из отеля, где остановился Авад, но здравый смысл подсказывал, что им лучше всего ждать заговорщиков на погрузочной площадке. Сам он не мог вести наблюдение со сколько-нибудь близкого расстояния — из-за риска, что его может узнать Авад или даже Фазиль, когда появится на стройке. Слежка в отеле, организованная под непосредственным контролем старшего офицера новоорлеанской группы ФБР, шла так, что лучшего и желать было нельзя. Кабаков не сомневался, что Фазиль и Авад явятся сюда, к вертолету, прежде, чем поедут туда, где хранится бомба. Авад легко сможет приспособить груз к этому типу вертолета, но ведь он не сможет приспособить вертолет к грузу. Значит, прежде всего ему нужно увидеть вертолет.
Получалось, что стройплощадка — самое опасное место. Пешие арабы смогут свободно передвигаться в этом огромном пространстве, загроможденном строительными материалами и оборудованием, и им придется иметь дело с гражданскими невооруженными людьми, двое из которых знают, что эти арабы опасны. Хорошо хоть Маджинти сегодня нет, это просто подарок, размышлял Кабаков. За те шесть дней, что за площадкой велось наблюдение, Маджинти успел дважды сказаться больным и еще два раза опоздал на работу.
Рация Корли вдруг заворчала. Он покрутил ручку, чтобы убрать шумы.
— Первый! Первый! Вызывает четвертый! — Это группа на шестом этаже отеля связывалась со старшим офицером.
— Первый на связи.