Это был голос человека, сохраняющегоспокойствиеиподогнем
неприятеля. Я почувствовал, как он собирается с силами у меня за спиной, и
вдруг его голова просунулась в довольноограниченноепространствомежду
мной и миссис Силсберн. - Водитель! - сказал он властным голосом и умолк в
ожидании ответа. Водительнезамедлилоткликнуться, послечегоголос
лейтенанта стал куда покладистей и демократичнее: - Какпо-вашему, долго
нас тут будут задерживать?
Водитель обернулся.
- А кто его знает, Мак, - сказал он и снова стал смотреть вперед. Он
был весь поглощен тем, что происходило на перекрестке. За минутудотого
какой-то мальчуган с наполовину опавшим красным воздушным шариком выскочил
в запретную зону, очищенную от прохожих. Еготолькочтопоймалотеци
потащил потротуару, ткнувегоразадвавспинукулаком. Толпав
справедливом негодовании встретила это поступок криками.
- Вы видели, какэтотчеловекобращаетсяс_р_е_б_е_н_к_о_м? -
спросила миссис Силсберн, взывая ко всем. Никто ей не ответил.
- Может быть, спросить полисмена, сколько нас тут продержат? - сказал
водителю лейтенант. Он все еще сидел, наклонясь далековперед. Очевидно,
его не удовлетворил лаконический ответ водителя на егопервыйвопрос: -
Видите ли, мы все несколько торопимся. Не моглибывыспроситьунего
надолго ли нас тут задержат?
Не оборачиваясь, водитель дерзко передернул плечами. Новсежеон
выключил зажигание и вышел из машины, грохнув тяжелой дверцей лимузина. Он
был неряшлив, хамоватсвиду, внеполнойшоферскойформе: вчерном
костюме, но без фуражки.
Медленно и весьма независимо, чтобы не сказать - нахально, онпрошел
несколько шагов до перекрестка, где дежурный полисмен управлялдвижением.
Они стали переговариваться бесконечнодолго. Яуслыхал, какневестина
подружказастоналапозадименя. Ивдругоба, полисменсшофером,
разразились громовым хохотом. Можно было подумать, что ониниочемне
беседовали, а просто накоротке обменивались непристойнымишутками. Потом
наш водитель, все еще смеясь про себя, дружески помахал полисмену рукойи
очень медленно пошел к машине. Он сел, грохнув дверцей, вытащилсигарету
из пачки, лежавшейнаполочкенадраспределительнымщитком, засунул
сигарету за ухо и потом, только потом обернулся к нам и доложил.
- Он сам не знает, - сказал он. - Надо ждать, пока пройдетпарад. -
Он мельком оглядел всех нас: - Тогдаможноиехать. -Онотвернулся,
вытащил сигарету из-за уха и закурил.
С задней скамьи послышался горестный вздох. Этоневестинаподружка
таким образом выразила обиду иразочарование. Наступилаполнаятишина.
Впервые за последние несколько минут я взглянул на маленькогостаричкас
незажженной сигарой. Задержка в пути явно нетрогалаего. Очевидно, он
установил для себя твердые нормы поведения на заднем сиденье машины -все
равно какой: стоящей, движущейся, а может быть, даже - ктоегознает? -
летящей с моста в реку. Все было чрезвычайнопросто.