И Тюрин умахнул туда.
Как ни тяжко было начинать рабочий день в такой мороз, но только начало
это, и важно было переступить только его.
Шухови Кильдигс посмотрелидругнадруга.Они нераз уж работали
вдвоем и уважали друг в другеи плотника и каменщика.Издобыть на снегу на
голом, чем окна те зашить, не было легко. Но Кильдигс сказал:
-- Ваня! Там, где дома сборные, знаю я такое местечко -- лежит здоровый
рулон толя. Я ж его сам и прикрыл. Махнем?
Кильдигс хотяилатыш, норусский знает, какродной, -- у них рядом
деревнябыла старообрядческая, сыздетства и научился.А в лагерях Кильдигс
только два года,ноуже все понимает: невыкусишь --не выпросишь. Зовут
Кильдигса Ян, Шухов тоже зовет его Ваня.
Решили идти за толем. Только Шуховпрежде сбегал тут жевстроящемся
корпусеавторемонтных взять своймастерок.Мастерок-- большоедело для
каменщика, если он по руке и легок. Однако на каждомобъекте такой порядок:
весь инструментутром получили, вечеромсдали.И какойзавтра инструмент
захватишь -- этоот удачи. НоШухов однажды обсчиталинструментальщикаи
лучший мастерок зажилил. И теперь каждый вечер он его перепрятывает,а утро
каждое,есликладкабудет,берет.Конечно, погнали б сегодня104-юна
Соцгородок -- и опять Шухов без мастерка. А сейчас камешекотвалил, в щелку
пальцы засунул -- вот он, вытянул.
Шухови Кильдигсвышлииз авторемонтных ипошли всторонусборных
домов.Густой паршелотих дыхания. Солнцеуже поднялось, но былобез
лучей, как в тумане, а по бокам солнца вставали, кесь, столбы.
-- Не столбы ли? -- кивнул Шухов Кильдигсу.
-- А намстолбы не мешают, -- отмахнулся Кильдигс и засмеялся. -- Лишь
бы от столба до столба колючку не натянули, ты вот что смотри.
Кильдигс безшуткислова не знает. За то его вся бригадалюбит. А уж
латыши со всеголагеряегопочитаюткак! Ну,правда, питаетсяКильдигс
нормально, две посылки каждый месяц, румяный, как и нев лагереонвовсе.
Будешь шутить.
Ихьего объектазона здорова' -- пока-а пройдешь через всю. Попались по
дорогеиз 82-й бригады ребятишки -- опять ихямки долбать заставили.Ямки
нужны невелики: пятьдесятнапятьдесят и глубины пятьдесят, даземля та и
летом, как камень, а сейчас морозом схваченная, пойди ее угрызи. Долбаютее
киркой -- скользиткирка,и только искры сыплются, а земля-- никрошки.
Стоят ребятки каждыйнад своей ямкой, оглянутся -- греться им негде, отойти
не велят, -- давай опять за кирку. От нее все тепло.
Увидел средь них Шухов знакомого одного, вятича, и посоветовал:
-- Вы бы, слышь, землерубы, над каждой ямкой теплянку развели. Онаб и
оттаяла, земля-та.
-- Не велят, -- вздохнул вятич. -- Дров не дают.
-- Найти надо.
А Кильдигс только плюнул.
-- Ну, скажи, Ваня, если б начальство умноебыло -- разве поставило бы
людей в такой мороз кирками землю долбать?
Еще Кильдигс выругался несколько раз неразборчиво и смолк, на морозе не
разговоришься.