Отец былбережлив, - онпоселил меняв
семьемелкого, обремененногозаботами портного; впервые уменяпоявилось
чувство, что я - небогатый,почти бедный гимназистик, которому подобаетпо
одежкепротягиватьножкиискромненькодержатьсявстороне.Ая был
застенчив и отлично понимал, как презирают меня бойкие городскиемолодчики;
о,эти были вездекак дома,и сколькожеони знали,сколько было у них
общего!Не умея сблизитьсясними, я вбил себе вголову покрайней мере
обогнать их в науках, и я стал зубрилкой, я находил некий смысл жизни, некую
месть, некоеторжествовтом, что переходилиз класса в классsumma cum
laude [с похвалой (лат.)], окруженный неприязнью сотоварищей, которые видели
в моем одиноком, тяжелом усердиилишь отвратительный карьеризм. Тем более я
ожесточился, я зубрил своилекции, зажавкулакамиуши, в сухойдухоте от
портновских утюгов,взапахахкухни, гдевечно вздыхавшая женапортного
стряпала какую-тобледную и всегда кисловатую еду. Я учился до одури, яна
ходу шевелил губами, без конца затверживая уроки, - зато каким глубокимбыл
мой тихий триумф, когда я отвечал удоски и садился на место при досадливом
и неприветливом молчании класса! Мне не надо было оглядываться - я ощущал на
себе враждебныевзглядыоднокашников. Этомаленькое тщеславие помогло мне
пройтибезуроначерез кризисы и переломныемоментыюности, я бежалот
самогосебя,заучиваяостроваЗондскогоархипелагаилинеправильные
греческие глаголы.Этоотец вомне склонялся надработой,посапываяот
сосредоточенности и рвения,отец, проводивший большимпальцемпо готовому
изделию: ладносделано, без сучка и задоринки, И вот уже не разобрать букв,
сумерки, в открытоеокно доноситсяиз казармвечерняя зоря; уокна стоит
мальчик с пылающим взором, задыхаясь от прекрасной, полной отчаянияпечали.
О чем печаль? Ах, этомунет названия, онотакнеобъятно и бездонно, что в
немтонутвсеострыеиголочкимелкихобидиунижений,неудачи
разочарований, со всех сторон впивающиесявдушу робкого мальчика. Да, это
уже- матушка,такая полнота любви и скорби.То,где сосредоточенность и
упорный труд, - отец, а это, безбрежно чувствительное,страстнонежное,-
мать, как же совместить, сочетать то и другое в узкой мальчишеской груди?
Одно время был у меня приятель,с которымменя связывала мечтательная
дружба,тобыл деревенский мальчик,старше меня,сосветлымпушкомна
подбородке,удивительнобездарныйинежный; мать посвятилаегобогув
благодарность за исцеление отца, и ему предстояло статьсвященником. Всякий
раз, как его вызывали отвечать, происходила настоящая трагедия: сталкивались
добрая воля и паника, он дрожал как осиновый лист и не способен был выдавить
ни слова. Ястал натаскивать его,изо всех сил стараясьпомочь, он слушал
меня, разинуврот, не сводя сменякрасивых,обожающих глаз.Когдаего
спрашивали, ястрадал занегоневыразимо,бешено; веськлассстремился
помочь,подсказать ему, тутдаже и меня амнистировали,толкали подбока:
слушай, какойответ? А потом мой друг сидел весь красный,уничтоженный,я
подходил к нему сослезами наглазах, утешал: вот видишь, сегодня уже было
немножколучше,ты почтиответил,погоди, делопойдет на лад! Вовремя
письменныхработя посылал ему решения в свернутой шпаргалке - он сидел на
другомконце класса: эстафету мою передавалииз рук в руки, и никто еене
разворачивал - она ведь предназначалась ему; юность бывает жестока, но она -
рыцарственна.