Вижу я и
однокашниковмоих, иизрезанныепарты, коридорыстарого здания scholarum
piaruml [школы пиаристов(лат.)], -тысячи воспоминаний, живых,как яркий
сон,новсягимназическаяэпоха, всеэти восемь лет -какцелое- до
странностилишенылица и чутьли не смысла, то были годы юности, прожитые
нетерпеливо, бегло, лишь бы скорей прошли.
И в то же время как жадно, как сильно переживает мальчик в эти годы все
то, чтовне школы, все то, что неесть"приуготовление к жизни", но жизнь
сама,- дружба ли это или так называемаяпервая любовь, конфликты, чтение,
кризис врелигиозныхвоззренияхили озорство.Вот- то,вочтоможно
ринуться с головой, что принадлежит емууже теперь,а не после выпуска, не
тогда, когда- какговорят в гимназии -он "будет подготовлен". Большинство
душевных потрясений и таких разнообразных, со столь трагической серьезностью
воспринимаемых ошибок молодости, по-моему, следствие этой низведенной жизни,
в которой разыгрывается нашаюность. Всеэто - чуть ли не месть за то, что
наснепринимают всерьез. Бунтуя против этойхронической временности,мы
жаждем хотьв чем-то житькак можнополнее и подлиннее. Потому это и так,
потомув юные годы такбеспорядочноипорой болезненно прорывается в нас
глупое мальчишество и неожиданно трагическая серьезность.
Жизнь ведь развивается не так, что ребенок постепенно и почти неуловимо
становитсявзрослым;вребенкевнезапно объявляются какие-тоотдельные,
оченьготовые, глубокозрелые чертычеловека, всеэто несовмещено,не
организованов нем, исталкиваетсятак хаотически и нелогично,что порой
похоже на безумие. К счастью, мы, старики, привыкли взирать на это состояние
снисходительно, и мальчикам, которые начинают смертельно серьезно относиться
к жизни, покровительственно даем понять, что это пройдет.
(Как грубо с нашейстороны говорить о счастливой юности! Мы, вероятно,
имеем в виду, что тогда у нас были здоровыезубы и желудки,а что у нас по
многим причинам болела душа - неважно! Иметь бы впереди столько жизни, как
тогда,- сейчас обменялисьбы, кем бы мы нибыли! А я знаю: то была, строго
говоря, наименее счастливая пора моя, пора тоски и одиночества, но знаю- и
я обменялсябы, обеими рукамиухватился заэту зажатуююность - пусть бы
опять так же безмерно, так же отчаянно болела у меня душа!)
VIII
Все это происходилосо мной,как с любым иным мальчиком, но, пожалуй,
нетакбурно,нетакярко.Преждевсегобольшаядоляэтойгоречи,
сопутствующей юности, терялась у меня впостоянной тоске по дому, в чувстве
одиночества, какое испытывает мальчик из провинции в столь чуждой емуи как
бы выше негопоставленной среде.Отец былбережлив, - онпоселил меняв
семьемелкого, обремененногозаботами портного; впервые уменяпоявилось
чувство, что я - небогатый,почти бедный гимназистик, которому подобаетпо
одежкепротягиватьножкиискромненькодержатьсявстороне.Ая был
застенчив и отлично понимал, как презирают меня бойкие городскиемолодчики;
о,эти были вездекак дома,и сколькожеони знали,сколько было у них
общего!Не умея сблизитьсясними, я вбил себе вголову покрайней мере
обогнать их в науках, и я стал зубрилкой, я находил некий смысл жизни, некую
месть, некоеторжествовтом, что переходилиз класса в классsumma cum
laude [с похвалой (лат.