За ним, чуть поодаль, двигалась такая же серая машина. За рулем сидел Хейзел Моутс.
Оба автомобиля увеличили скорость и стали быстро двигаться к окраине города. Первая машина свернула на проселок, петлявший среди поросших мхом деревьев. Только лучи фар, похожие на антенны, освещали дорогу. Хейз стал понемногу нагонять переднюю машину, а потом, внезапно газанув, рванулся вперед и врезался в автомобиль Лейфилда. Обе машины остановились.
Хейз чуть отъехал назад, а Пророк выбрался из машины и остановился, щурясь в ярком свете чужих фар. Потом подошел к «эссексу» и заглянул в окно. Тишину нарушали лишь сверчки и древесные лягушки.
— Чего это вы? — нервно спросил он. Хейз смотрел на него молча, и вскоре челюсть Соласа дрогнула; он, кажется, уловил сходство одежды и, возможно, лиц. — Чего это вы? — снова визгливо спросил он. — Я ничего вам не сделал.
Хейз снова нажал на газ и рванул вперед. На этот раз он так ударил машину Соласа, что она вылетела на обочину и свалилась в канаву.
Соласа отбросило в сторону, но он поднялся, опять пошел к «эссексу» и застыл в четырех футах от него, вглядываясь внутрь.
— Какого хрена ты поставил эту штуку на дороге? — спросил Хейз.
— С моей машиной все в порядке, — сказал Солас. — Зачем вы ее в канаву спихнули?
— Снимай шляпу, — приказал Хейз.
— Послушайте, — закашлялся Солас, — что вам нужно? Перестаньте так на меня смотреть. Скажите, что вам нужно.
— Ты — лжец, — сказал Хейз. — Зачем ты залезаешь на машину и говоришь, что не веришь в то, во что на самом деле веришь?
— А вам-то что? — взвизгнул Солас. — Какая вам разница, что я говорю?
— Зачем ты это делаешь? — спросил Хейз. — Вот что мне интересно знать.
— Каждый отвечает сам за себя, — ответил Пророк.
— Ты лжец, — повторил Хейз. — Ты веришь в Иисуса.
— Да вам-то что? Зачем вы столкнули мою машину?
— Снимай шляпу и костюм, — сказал Хейз.
— Послушайте, у меня и в мыслях не было вас передразнивать. Это он мне купил такой костюм. А старый я выкинул.
Хейз распахнул дверцу и сорвал с мужчины белую шляпу.
— И костюм снимай.
Проповедник попятился на середину дороги.
— Снимай костюм, — крикнул Хейз и нажал на газ. Солас вприпрыжку помчался по дороге, на ходу стаскивая пиджак.
— Все снимай, все,— орал Хейз, прижавшись лицом к ветровому стеклу.
Пророк помчался как ужаленный. Он разорвал на себе рубашку, расстегнул ремень и спустил брюки. Он стал ощупывать ноги, словно собирался снять ботинки, но тут «эссекс» сбил его и переехал. Хейз остановил машину и дал задний ход. Машина снова переехала распростертое тело и остановилась над проповедником, словно охраняя поверженного ею человека. Теперь, без шляпы и костюма, лежавший на животе мужчина был не очень похож на Хейза. Из него вытекло много крови, вокруг головы расплылась лужа. Человек лежал совершенно неподвижно, только один его палец у головы дергался, как стрелка часов. Хейз пнул лежащего ногой, тот что-то коротко прохрипел и затих.
— Две вещи не могу вынести, — сказал Хейз, — когда прут и когда передразнивают. Не надо было ко мне лезть, и я бы тебя не тронул.
Человек пытался что-то произнести, но лишь взвизгнул. Хейз присел на корточки, чтобы разобрать, что он там бормочет.
— Сколько горя принес матери, — говорил человек, булькая горлом. — Ни секунды покоя. Украл машину. Ни разу не сказал отцу правды и не дал Генри то, что он…
— Заткнись. — Хейз наклонился еще ниже, чтобы выслушать исповедь.
— Сказал, где его самогонный аппарат, и получил пять долларов, — с трудом выдохнул мужчина.