Не отвлекаясь на доносящиеся с конца автобуса детские голоса и заливистый храп соседа, Валюша закрыла глаза и, плотно прижавшись лбом к холодному стеклу, обрывками просматривала старую киноленту из своих воспоминаний: шершавые руки бабушки Сони и то, как нежно она могла провести ладонью по волосам, её вкусные бутерброды из простого чёрного хлеба с маслом, посыпанные сахарным песком, манную кашу с вареньем из смородины и эмалированный тазик того самого варенья, регулярно варящегося на газовой плите. Яркими картинками в памяти всплывали походы в лес за грибами, а по субботам на рынок за трёхлитровой банкой парного молока. Там же, на рынке, бабушка часто покупала ей большой леденец, а иногда и новую кофточку или платье аляпистой расцветки, от которой у Валюшки захватывало дух, а мама впадала в ужас. Вспомнилось, как каждое лето они дружно ловили в огороде ненавистных медведок, уничтожающих урожай картошки, и как вечерами уставшая бабушка любила сидеть у распахнутого окна и здороваться с проходящими. Казалось, она была знакома со всеми в этом маленьком городе. Знала их семьи и, перебрасываясь с проходящими парой фраз, обязательно уточняла, как решился тот или иной вопрос.
– Дед, глянь, к Сопле сын с семьёй приехал, уже с утра пьяные ходят. Не вздумай с ними связываться! – как-то раз, отходя от окна, громко крикнула бабушка. Валюшка засмеялась и поинтересовалась, почему лысого дядю, который часто курит с дедушкой на лавке, называют Соплёй? Улыбнувшись, бабушка рассказала несколько смешных историй о том, за какие заслуги во времена их молодости у местных появлялись столь необычные прозвища. Да, сейчас они уже старики, но для всех остальных так и остались: Галя Зуб, Коля Сопля, Мишка Депутат, сёстры Зина Вертолёт и Шапка. Нет, конечно, присутствовали и обычные Хромой, Санька Рыжий и Длинный, но тут всё было понятно с первого взгляда. Вспомнив это, Валюшка тихо засмеялась. Впервые за последние два дня. Улыбнулась самой себе, боковому стеклу автобуса и невольно подметила, что сейчас в основном прозвищами и кличками наделены лишь люди криминала и те, с кем опасно водить дружбу. В современном обществе нынче модно излучать успешный успех, избыточную важность, выглядеть дорого и верить, что возможности твоего разума на пару шагов впереди окружающих. Порой это, конечно же, чистой воды заблуждение. Но, так или иначе, официально присвоить прозвище такому человеку, а ещё к тому же и публично его озвучить – означает стать врагом, вплоть до судебных тяжб. Валюшка такой ерундой не страдала. В том числе и потому, что лень. Даже в её мобильнике были все по фамилиям или предельно понятные обозначения: «Мама», «Муж», «Саша – пол», «Юля – ногти» и «Паша – не брать». Это не прозвища, и тут совсем без романтичных историй, ровно так, как написано. Безусловно, когда-то, во времена безбашенной молодости, в записной книжке телефона можно было найти более загадочных «Мужчина мечты», а то и «Герой не моего романа», но с появлением Сергея все подобные контакты были безжалостно зачищены, потому как и самой бы крайне не хотелось обнаружить у супруга пусть даже никогда не звонивших ему, но таких неоднозначных контактов, как, к примеру, «Богиня из снов» или «Ласковые ручки». Хотя, кстати, по экспертному мнению подруги Машки Пожарской, как раз таки подобные обозначения, вероятнее всего, безобидны, в отличие от записей «Электрик Степан», «Саша вантуз» или «Коля может всё». Ибо история знает массу примеров, в том числе и когда сама Машка в телефоне «Любимого» значилась всего лишь «Дима повар». Эта история в своё время стала финальной точкой в Машкиной концепции касательно мужских схем маскировки. Но справедливости ради стоит отметить, что однажды и её великий опыт следопыта в области громких разоблачений дал сокрушительный сбой. Именно тогда обнаруженная в телефоне избранника «Аглая Тарасовна – главный бухгалтер» получила от Машки эмоциональное сообщение с обещанием засунуть ей счёты и калькулятор по самые нарукавники, если она не уберёт свои стриптизёрские руки подальше от Машкиного суженого. Это было необдуманно, грозно и совсем не по адресу. Потому как из всего списка абонентов именно Аглая Тарасовна и правда оказалась главным бухгалтером предприятия, которым руководил тогдашний её «Любимый». И да, за свои 67 лет она ни разу не задумывалась о применении столь близких ей бухгалтерских инструментов в карательных целях.
Словом, не вдаваясь в подробности, Валюшка не боялась за внезапно зазвонивший телефон, потому как не было никаких тайн и со списком друзей всё более чем прозрачно. Хотя как в дорогой туши встречаются комочки, так и в её идеальной истории было лишь одно исключение – кочующий из телефона в телефон загадочный абонент «Не Антон». Кто прятался в столь сложной шифровке, историю их знакомства и какого он вообще пола – Валюшка вспомнить не могла. Но никогда не звонивший ей «Не Антон» не забывал регулярно присылать безликое «С Новым годом!», на которое она всегда отвечала дружелюбным «Спасибо!».
– Ситуа-а-ция, – обычно протяжно бубнила она, удивляясь самой себе и читая очередное поздравление от «Не Антона». И ещё какая ситуация, если добавить, что, кроме него, присутствовал не менее интригующий контакт «Бабушка Антона». И вот составляли они комплект или не имели друг к другу никакого отношения – Валюшка не знала. Ибо бабушка Антона никак себя не проявляла. А людей с именем Антон и уж тем более его бабушек у Валюшки не было никогда. И в каком её состоянии и возрасте могла получиться такая запись – ясности не было.
Вспомнив эти истории, Валюшка задумалась о забавности современного мира, где и Антон не Антон и Александр, который мнит из себя великого специалиста по квартирному ремонту, не в курсе, что для кого-то он просто «Саша пол». А тогда, в бытность бабушкиной молодости, Санька Рыжий знал, что он Рыжий, Зина, что она Зина Вертолёт, а Шапкой статную Викторию Ивановну Копылову и вовсе называли лишь за то, что она не любила показываться на публике без шикарной укладки, потому в зимнее время в помещениях шапку никогда не снимала. Вот такая у них была жизнь в маленькой провинции – без прикрас, судов и ненависти.
Вспомнилось Валюшке и как вдобавок к потешным прозвищам бабушка Соня часто произносила поначалу совсем чужеродные для внучки слова «доколе», «сени» и «палисадник». А слово «булочная» и вовсе как-то странно, не по-городскому, – «Булошная». «Четвериг» вместо «четверг» и «эмтеэс», а не «майонез» – вызывали у маленькой внучки много эмоций и наивное желание подправить бабушкину речь, хоть, откровенно говоря, слова колоритно вписывались в повествование о том, как Галя Зуб, доделывая селёдку под шубой за полчаса до празднования Нового года, отчаянно отрывала единственным передним зубом жестяную крышку от стеклянной банки «эмтеэса».
А сейчас их нет. Никого. Ни бабушки, ни дедушки. Да и контакты с теми друзьями из детства безвозвратно утрачены. И нет особых поводов для поездки. Но она обдуманно и специально едет в город детских воспоминаний, пытаясь оказаться во времени, когда многого не понимала, но была счастлива. Совсем не так, как сейчас. До кончиков ногтей ощущая себя взрослой, проблемной и абсолютно раздавленной, Валюшка хотела вернуть себе капельку счастья и жалела, что проводила с любимыми и родными ничтожно мало времени. Они жили в 450 км от родственников, но приезжали лишь летом, на время каникул, да и то не каждый год. Когда-то давно маленькая девочка стала заложником внутрисемейного конфликта. Они никогда это не обсуждали, но Валюшка знала, что между бабушкой и мамой большим рвом пролегли серьёзные разногласия. На то были свои причины, и наверняка мама небезосновательно считала себя неугодной невесткой и любое замечание свекрови воспринимала как личное оскорбление. А в какой-то момент и вовсе перестала туда ездить. Но Валюшка не знала подробностей и от лета к лету искренне ждала поездку к бабушке с дедушкой.