— Илья! — она помахала рукой, подзывая Ленку Ильинскую. — Длинный, стриженый, в синей куртке — твой?
Ильинская, действительно «худая высокая блондинка» с мелкими чертами лица и всегда круглыми, будто бы изумленными глазами, подошла к столику. Против обыкновения она ужинала в училище. Обычно же сразу после уроков уносилась в город на дискотеку или в очередную компанию.
— А, панк недоделанный, — равнодушно фыркнула она. — Понту навалом, блин, а рубля на такси нет.
— Главное, чтоб человек был хороший, — ухмыляясь, поучительно сказал Демин.
— Ага. Пойди в первом классе это скажи.
— Тебе бы, Илья, академика, — посочувствовала Середа.
— Угу, — кивнула Ленка с набитым ртом. Она, всем девчонкам на зависть, ела, сколько влезет, жрала пирожные и кремовые торты, занимаясь при этом вполноги — и ни на грамм не выходила из формы.
— Лучше военного! Полковника! — подхватила Юлька.
— Ты что! — возмутился Демин. — Генерала!
— Угу, — кивнула Ленка. Игра была привычная для всех.
— Официанта!
— Писателя!
— С дачей!
— С «восьмеркой»!
— Ты что! С «мерседесом»!
— Самое главное забыли! — Генка торжественно поднял палец. — С пропиской!
— Да ла-адно, блин… Вы-то в Москве останетесь, не в Большом, так в Станиславского, — спокойно сказала Илья, доедая. — А я чего, головой больная — в Мухосрань ехать?
— Арза! — допивая на ходу компот, подошел киргиз Хаким в вышитом национальном халате. — Титова ужинать будет?
— Нет.
Хаким направился к воспитательнице.
— Титовой не будет, — сообщил он, протягивая руку.
— По третьему кругу? — изумилась Галина Николаевна, но все-таки отдала ему еще один талон. — Тебе плохо будет, Хаким!
— Не, — Хаким, широко улыбаясь, погладил себя по животу. — Мне будет хорошо…
Юлька, Света, Ильинская и Демин прошли в обратную сторону через вестибюль. Одновременно глянули в отсвечивающую стеклянную стену, чуть развели плечи, фиксируя спину, и тотчас расслабились, отвернулись — автоматически, не задумываясь, привычно реагируя на любое свое отражение или тень.
Генка был первым учеником и партнером Светланы. Но если Светку нельзя было не увидеть даже в толпе на улице — вот идет прима, то Демин был шпана шпаной: верткий, юркий, он вообще не умел ходить спокойно. Вдруг мощно выпрыгнул и с размаху обхватил Ленку за талию.
— Илья, — проворковал он, кося на нее плутоватые цыганские глаза. — А возьми меня замуж?
— Запросто, — невозмутимо ответила та. — Только лет через пять, Генчик. Когда квартиру получишь.
С третьего этажа, из интернатского холла, доносилась какофония терзаемого десятком рук рояля. На лестнице стояла Ия Чикваидзе, прижимая к груди папку с нотами.
— Юль, — плаксиво протянула она. — Скажи им! От классов ключа нет, а мне фоно завтра сдавать…
— Сама не можешь сказать?
— Ага! Ты знаешь, куда они меня посылают?
В холле бесилась малышня, облепила рояль — только с ногами на клавиши не прыгали. Маленькая Юлька, едва достающая подругам до плеча, грозно свела брови и уперла кулаки в бок.
— Атас! Арза идет! — крикнул кто-то, и малышей как ветром сдуло.
Ия подсела к роялю, разложила ноты.
— Юль, ты постой немножко, а то они опять прибегут.
От холла влево и вправо уходили длинные узкие коридоры интерната: налево жили девчонки, направо — ребята.