Элина устало опускается на кровать и скидывает на пол босоножки. Уставшие ноги гудят от каблуков, на которых пришлось семенить по каменным дорожкам. А впереди еще съемки. Издевательство!
– Хелен и Регина? Это каким образом? – вяло интересуется она.
Первый шок проходит, а когда девушка выключает шансон на телефоне, все опять выглядит весьма сносно.
– Ну, Регина – мое настоящее имя. А Хелен – псевдоним, под которым я пишу. Хелен Райт!
– О, боже, – тихо стонет Элина и растягивается на подушках. Мягкая постель безумно манит. – Ужасный псевдоним.
– Эй! – Регина обиженно натягивает на колени зеленую толстовку и сжимается в комок. – У меня хоть имя есть, а ты даже не представилась.
– Элина. Меня зовут Элина.
Собственное имя звучит, как из параллельного мира. В ушах снова поднимается гул. Возможно, давление повысилось или же удар мячом сказывается.
– А, да, ты еще пришла последняя. Максимилиан очень переживал, что тебя нет. Ромка предлагал без тебя уже ехать, а он огрызнулся, сказал: «Нет! Ждем всех участников». Мне даже показалось, что ты какая-то особенная. А Ромка еще и ляпнул: «Она что, проплаченная?». Максимилиан на этот бред даже не ответил, только зыркнул на него вот так! – Регина смотрит на Элину, выпучив глаза и не мигая. – А потом ты пришла и сразу уснула. И проспала всю поездку. Когда Максимилиан озвучил, что мы с тобой в одном номере, я попыталась тебя разбудить, но ты только что-то пробормотала под нос и все.
– Ты говоришь со скоростью двести сорок слов в минуту.
– Это много? – Регина замирает от удивления.
– Очень.
– А как ты посчитала?
Элина приподнимает голову и смотрит на соседку, как на брошенного щенка:
– Забудь. Значит, Макс очень переживал, что меня нет? Думаю, он просто хотел, чтобы шоу получилось, а для этого нужны все участники.
– Не знаю, не думаю, что причина только в этом, – Регина стягивает с себя толстовку и остается в полосатой тунике и ядовито-зеленого цвета леггинсах. Удивительное сочетание несочетаемых вещей. – Парни и так гудели, что девчонок больше, их-то всего четверо. Поэтому надеялись, что ты не придешь. Кстати, какой у тебя псевдоним?
– У меня нет псевдонима. А почему не поровну? Цепеш не терпит конкурентов? – усмехается Элина.
Диалог все больше напоминает дуэль «вопрос-ответ», но из щебечущей обо всем подряд Регины важную информацию иначе не выудить. Элина расстегивает чемодан и достает аккуратные стопки одежды. Синие джинсы с серым джемпером, желтое платье прямого покроя, синий брючный костюм… Она прищелкивает языком. Кажется, забыла черные бусы к платью.
– Как ты можешь писать без псевдонима?! Эй, ты меня слышишь?
Элина вздрагивает и оборачивается на восклицание Регины. Видимо, она пропустила знатную часть ее монолога.
– Прости, у меня слух отключается, если я слышу нечто монотонное. Только без обид, ладно, – тут же добавляет она, увидев, как дрожит нижняя губа Регины. – Послушай, для друзей ты – Хелен, но я буду звать тебя Региной. Эти псевдонимы – просто детский сад.
Вместо очередного вопля девушка молчит. Только пожимает плечами и раскрывает увесистую книгу в черной обложке. Элина вздыхает. Стоило быть любезнее с соседкой, но на это нет сил, а при мысли о предстоящих съемках трепещет сама душа.
Элина подходит к шкафу, распахивает дверцы и в изумлении вскрикивает. На нее сыплется ворох разноцветной одежды, который как попало запихали внутрь.
– Разве шкаф не делится пополам?! – восклицает Элина. Ответом ей служит сдавленный смешок.
***
Три месяца назад.
Ноги ноют после ночной смены в ресторане, голова издевательски гудит. Элина еле раскрывает глаза и смотрит в потолок, размышляя о своей никчемной жизни. А кто виноват? Только она сама. Специально завалила экзамены, плюнула на высшее. Неужели это того стоит?
Элина переворачивается на бок и утыкается взглядом в фотографию сестры. На ней Ливии как раз исполнилось шестнадцать лет. Ореховые глаза светятся, блестящие волосы шоколадного цвета густой волной падают на плечи. Ливии подарили плюшевого медведя, она сидит, обнимает его и улыбается такой счастливой улыбкой, что сердце Элины почти останавливается от боли. Родное лицо теперь только на фотографии.
Какой глупый вопрос. Правда стоит всего на свете. Элина найдет способ доказать, кто убил ее сестру. Она знает имя убийцы – Бессонов. Владлен Бессонов.
Жажда мести огнем бежит по венам и придает Элине сил. Она встает с кровати, натягивает черный шелковый халат с алыми розами. Усмехается, когда вспоминает реакцию матери на ее обновку. Тратить деньги на одежду, которую никто не увидит для той верх идиотизма.
Элина проходит по узкому коридорчику на кухню. За маленьким столом сидит отчим и рукой протирает клеенку. Мать ставит перед ним рюмку, доверху налитую водкой, и тарелку с мясной нарезкой.
– Только пятьдесят грамм, – твердо заявляет она Игорю.
– О, я смотрю, утро начинается весело, – Элина включает чайник, игнорируя прищуренный взгляд матери, способный прожечь дыру в стене.
– Не дерзи, девка, – крякает Игорь. Залпом осушает рюмку и занюхивает куском колбасы. – У матери горе. Ты бы ее лучше пожалела, – и довольно поглаживает пузо, обтянутое матроской. На его лысине выступают капельки пота, толстые губы причмокивают. Отвратное зрелище.
– Какое горе? Что с тобой связалась?
В кружку летит пакетик черного чая и три кубика рафинированного сахара. На кухне пахнет старостью. Старыми обоями. Старой мебелью. И дело даже не в запахе, а в прорезанной клеенке на столе, в щербинках на дверце шкафчика и царапинах на пожелтевшем холодильнике.
– Эля, замолкни. – Мама садится возле стола и нервно оттягивает фартук книзу.
Она и правда бледнее обычного. Хотя суббота, раннее утро, но она явно не выспалась. Глаза будто провалились внутрь, а губы белые-белые.
– Что стряслось? – чуть мягче спрашивает Элина.
– Вчера поздно вечером приходил молодой человек, – после небольшой паузы шепчет она, – про Ливию спрашивал.
Пол уходит из-под ног, и Элина тяжело опирается о кухонную тумбу.
– А когда узнал, что она мертва, аж побледнел весь. И только спросил, как она погибла и где ее могилка, – дрожащим голосом договаривает мама и утирает глаза уголком фартука.
– Как? Как его зовут? Кто он? – вскрикивает Элина.
Мама от неожиданности вся сжимается, а потом хмурится грозно:
– Не ори на мать! Откуда я знаю, он не назвался. А я как Ливино имя услыхала, так ни о чем думать уже не могла. А мужчина такой представительный, в дорогом пиджаке, а ботинки у него… как зеркало. Твои так не натрешь, – кивает она Игорю. – Их уже на свалку пора.
Тот отмахивается от нее толстой ладонью и кидает в рот еще один кусок колбасы.
– Так мужчина или молодой человек?
– Какая разница-то, – фыркает мама. – Все одно. Ну, молодой мужчина.
– Господи, как можно быть такими недоумками! – рычит Элина.
Делает глоток чая и тут же выплевывает слишком горячую жидкость в раковину.
– Это кто еще недоумок? У меня, в отличие от тебя, образование есть. А ты только задницей по барам крутить можешь, – рявкает Игорь. Его огромный нос напоминает грушу, которая упала на землю раз десять.
– Работа сварщика – мечта любой девушки, – ерничает Элина.
– Ах, ты!
– Игорь, сядь, – мама хватает его за плечо, – успокойся. Не забывай, кто у нее отец. Девочка живет, как может. Работает…
– Только денег-то мы что-то не видим.
– Я свою часть за комнату выплачиваю! – снова взвивается Элина и тут же сама себя осаживает. Делает глубокий вздох и еще раз смотрит на мать. – Мама, пожалуйста, вспомни, как он выглядел. Это очень важно, – она понижает тон, не сводя с матери умоляющих глаз. А сердце выпрыгивает из груди, в ушах шумит.
– Черненький такой… – Она вздыхает, задумчиво жует губы. – Глаза не помню. Красивые. Да и весь он очень красивый. Понятия не имею, где Ливия с ним познакомилась. Она, конечно, девочка была милая, но такой красавец и она… – мама качает головой.