Конечно, предполагать и пробовать на вкус – не одно и то же, но ничего не поделаешь.
Теперь – несколько заключительных соображений.
Солодовый виски мне по вкусу. Но те сорта, которые я оценил и полюбил за время экспедиции, оказались, в некотором смысле, наименее привязанными к Шотландии. Иными словами, я по-настоящему запал на те сорта, которые своими характерными чертами больше напоминают напитки, выпускаемые в других странах: такие как американский бурбон, испанский херес, португальский портвейн, французское вино, кубинский ром. От этого они не перестают быть настоящими молтами, настоящими скотчами, но взаимосвязь между чистым продуктом, выпускаемым в Шотландии, и упомянутыми вкусами, завезенными из-за рубежа, произвела на меня самое сильное и стойкое впечатление.
Мне по душе такая открытость виски. Мне по душе, что односолодовый виски, этот воплощенный спектр чистоты, в действительности обнаруживает куда большее разнообразие вкусов, чем любой бленд, и в большей степени откликается на внешние факторы, нежели любая другая разновидность алкогольных напитков, производство которых не связано с такими, как может показаться, ограничительными, строгостями закона и традиций. Мне по душе, что ни один другой известный мне напиток не обладает такой способностью впитывать(взять хотя бы водку с вкусовыми добавками – близко не стояла). Вполне возможно, что в теории эта способность у них есть, допускаю, что бренди, равно как и водка, и бурбон, выдержанные в совершенно разных бочках, завезенных из различных частей света, могли бы проявить ту же потрясающую гамму вкусов и тонких оттенков, что и молт, но дело-то в том, что виски по определению проявляет такое свойство; мы должны это ценить и, более того, славить.
В этом смысле виски – подлинно интернациональный напиток. Его способность воспринимать и комбинировать отличительные заморские вкусы, подчеркивать их и при этом совершенствоваться самому глубоко символична.
Шотландцы как нация – это результат великого слияния и соединения пиктов, викингов, англов, саксов и бесчисленных других племен и народностей, происходившего на протяжении тысячелетий; шотландцы и сами столетиями оседали в других частях света. Подобно ирландцам, им порой не оставляли выбора, но они переселялись и, как правило, смешивались с другими народами, но и на чужбине шотландцы всегда стремились сохранить свое отличие, свои характерные черты.
Эти шотландские переселенцы, зачастую нищие, потерявшие кров, бежавшие от гонений порочной и безжалостной десницы закона, которая радостно махала им в спину и не жаждала их возвращения, были экономическими эмигрантами своего времени, они, по сути дела, искали убежища. И преуспевали там, где могли пустить корни. В тех странах, которые их принимали, они неизмеримо способствовали росту интеллектуального, культурного и финансового уровня. Нам должно быть стыдно, что мы сейчас подолгу раздумываем, прежде чем проявить подобную элементарную человечность, бескорыстную порядочность в отношении тех, кто в наши дни оказался в похожем положении.
Но как бы то ни было, всем нам время от времени требуется расслабиться (а кое-кому – и отключиться) с помощью небольшого количества стимулирующих веществ. Если мы будем проявлять здравомыслие, то признаем это и организуем свой отдых таким образом, чтобы и мы сами, и окружающие могли немного оттянуться, то тем самым защитим себя (и других) от ненужных напастей, всего лишь договорившись о разумных правилах. Поэтому необходима законодательная база, которая, с одной стороны, удержит недобросовестных поставщиков от фальсификации товара, а с другой – не допустит, чтобы мы в состоянии интоксикации представляли опасность для окружающих: садились за руль, управляли тяжелой техникой или фотографировали со вспышкой во взрывоопасной среде.
В отношении алкогольной и табачной продукции такое положение почти достигнуто. На мой взгляд, не хватает лишь образовательных программ для юношества, направленных на предотвращение зависимости.