Он поднял топор и пошёл вперёд, крича:
– Ах, вы, твари позорные! Убью, нахрен!
– А-а, пошли вон! ― Заорала я.
Оба кобеля, прижав уши и поджав хвосты, развернулись и бросились прочь. Ваня включил фонарик. Тонкий луч прорезал темноту опустившейся на город ночи.
У соседа, обещавшего бульон, в старинном камине полыхал паркет. Моника сидела, кутаясь в побитую молью, шаль. Она порывисто встала навстречу:
– Ваня, ты ранен?
– Бродячие собаки. Промыть бы.
Старик показал на пятилитровую канистру с жёлтой водой:
– Отстоявшийся снег. Пойдёт.
– В чём согреть?
Хозяин достал из кривого шкафчика ковшик.
Я промыла парню руку и ногу. Нога была чуть прокушена, на руке зияла рваная рана. Дед Лёша протянул пузырёк с йодом:
– Соня, есть чистая тряпочка?
В углу кто-то зашевелился: немолодая женщина подошла и осмотрела рану:
– Да-а. Укол бы от столбняка и бешенства. ― Сняв с себя несколько кофт, оторвала рукав блузы, ― можно считать, чистая.
Я перевязала парня.
– Надо к Егору! Бывший стоматолог.
– Нам хирург нужен!
– Выбора нет.
– Как его найти?
– О! проще некуда. По-моему, все селятся в нашем доме. Егор тоже. Окна рядом: ваше ― слева, его ― справа. А вообще, лучше скооперироваться: друзьям поселиться в одну квартиру. Например, в четырёхкомнатную.
Старик постучал в стенку молотком. Егор явился тотчас:
– Ещё не весь бульон съели?
– Егорка, парнишку собаки покусали. Рану промыли, йодом обработали.
– Укол бы от бешенства.
– Кто бы спорил. Может, осмотришь?
– Заражённость проявится от суток. В случае укуса руки, вирус к голове переместится быстро, до десяти дней. Вакцину вводить, чем раньше, тем лучше. Я ― стоматолог, таких препаратов не имею. Придётся откопать аптеку.
– Вакцина поможет?
– Надеюсь. Но с каждым днём шансы будут падать. Самый лучший вариант ― не инфицированные собаки. Если будет тошнить, знобить, голова заболит, надо принимать срочные меры.
– Давно пора откопать аптеку! ― Сердито сказала я, ― лично я завтра с утра займусь именно этим.
– Мы тоже, ― сказал дед Лёша.
– Присоединяюсь, ― поддержал Егор, ― рану осмотрю завтра. Если вокруг раны начнётся воспаление, будет плохо.
– Ежу понятно, ― усмехнулся Ваня, ― может, как-то вытравить сейчас? Калёным железом, например.
– Это остановит кровоток, и вирус быстрее пойдёт в мозг, ― в моей аптечке есть антисептик, сейчас принесу.
Егор ушёл за таблетками. Вернувшись, объяснил, как принимать.
– Где Ваня будет жить?
– У нас, ― ответила я, ― за той стенкой.
– Соседи, значит. Это хорошо, ― Егор многозначительно посмотрел на Монику. Та кокетливо улыбнулась.
– Егор, а где жена?
– Жена? Ушла за пару дней до взрыва, ― снова взгляд на Монику.
– Дети, домой! ― Я качнула головой в сторону двери.
Моника взяла Ваню за руку.
На следующий день Ваня пожаловался на головную боль, но отмёл предложение остаться дома.
С раннего утра, вооружившись лопатами, копали в сторону аптеки. От центральной траншеи надо было сделать тоннель длиной не менее десяти метров, под четырёхэтажным слоем грязного снега, перемешанного с пеплом. Эта смесь настолько слежалась, что пробивали штыковыми лопатами, а местами и ломом. Работали впятером: Бабушка Соня с больными ногами осталась дома.
Ваня трудился, будто в последний раз. Губы у парня дрожали, со лба лился пот.
Я приложила к Ваниному лбу ладонь, молодой человек отпрянул, как от удара:
– Помочь хотите? Тогда копайте! От бешенства прикосновения не спасут. Вакцина тоже не панацея, но шанс.
Неожиданно парень позеленел, и, выронив лопату, согнулся в приступе тошноты.
– Первая ласточка, ― его хрип прошёл холодом по моей спине. ― Обещайте убить меня, когда шансов не будет. Убить и сжечь.
– Нет.
Моника, бросила копать:
– Ваня, тебе плохо? Иди домой.
– Трудись, подруга, ― парень поднял свою лопату, ― если ещё любишь меня.
Я с силой вонзила лом в твердокаменный чёрный снег.
– Черт возьми! ― Дед рукавицей провел по губам, ― тоннель осыпается.
Ваня торопливо сгребал осыпавшийся снег наружу, а там Егор с Моникой ссыпали черную массу на траншею, идущую вдоль Невского проспекта, и утаптывали.
– Меняемся!
Наше место вгрызаться в тоннель заняли Егор с Моникой, дед на место Вани, а мы с Ваней ближе к проспекту.
Я поглядывала на парня, стараясь угадать его мысли. Судя по выражению сосредоточенно-мрачной углублённости в себя, Ване было плохо.
– Знаешь, Ваня, однажды купила в электричке книгу. Там автор рассказывал о том, как ему поставили диагноз цирроз печени в последней стадии. Он всё бросил и уехал в деревню, товарищ дал ключи от пустующего дома родителей. Была ранняя весна, он обглодал все веники, и не покладая рук начал делать всякую физическую работу. Шли дни, и он уже пережил срок отпущенный врачом. Появился аппетит, пропала худоба, появились силы. Когда пришёл к доктору, тот удивился, что пациент жив. А когда обследование показало, что здоров, врач развёл руками.
– Не мой случай.
– Если уже хоронишь себя, то да.
Ваня бросил лопату, подошел ко мне и зло сказал:
– Вы считаете, мне хочется на тот свет? Парите тут, вся из себя добренькая, небылицы рассказываете. Сдохну, кто вашу дочку будет защищать?
– Эй, парень, не горячись! ― подошёл дед Лёша, ― защитники найдутся. Мы в опасности, кто знает, сколько каждый протянет, облучены все. Помнишь Хиросиму? Там взрыв был намного меньше, а сколько унес жизней? Тут, как повезёт. Вокруг монстры, каннибалы, дикие голодные звери. Шаг с тропы ― и ты в зубах хищника. Пока болтаем, Моника уже накидала. За работу, друзья! Любите и уважайте друг друга!
– Извини, тёща, погорячился.
– Ладно, Ваня, ― я продолжила грести снег, ― как думаешь, за сколько управимся?
– Дней пять.
Но, из-за постоянно сползающего снега, через пять дней мы приблизились к цели всего наполовину. На шестой день Ваня уполз в тёмный угол комнаты и отказался пить воду и умываться.
– Плохо дело, ― сказал Егор, ― не выкарабкается. Очень быстро распространяется вирус: организм ослаблен радиацией. Обычно первые симптомы проявляются не раньше чем через десять дней, а тут через сутки. Не расстраивайся, наша агония будет дольше.
– Кто-то ведь выживет?
– Надеюсь.
– Зачем тогда копать?
– Надежда не умирает, ― грустно усмехнулся Егор, ― даже в зубах каннибала я буду уповать на чудо.
– Не каркай!
– На третьей стадии Ваня может быть опасен. А потом стадия паралича.
– Когда?
– В любой момент. Можем больше не копать.
– Аптека нужна не только Ване. Ты, Егор, можешь присоединиться ко всем и искать ходы в магазины. Я остаюсь.
– Что будем делать с парнем? Пристрелить, чтобы не мучился и нас не покусал?
– Из пальца?
– Я был заядлым охотником.
– Ружьё?
– Да. Двуствольная переломка и жакан.
– Переломка? Поняла: когда два ствола переламываешь и сажаешь два патрона?
– Сообразительная мамуля.
– Если парня не спасти, пристрели, но так, чтобы Моника не видела.
– Следи, как появится пена изо рта, он опасен.
– Есть ещё шанс?
Егор покачал головой.
– Когда настанет время, попрошу деда Лёшу вызвать Монику к себе, а тем временем, покончу с парнем. Вместе вытащим труп и отдадим утилизаторам, чтобы сожгли. Монике скажем, Ваня сбежал.
– Утилизаторам?
– На площади Восстания организовали костры для сожжения, чтобы зараза не распространялась.
– А я думаю, откуда запах горелой плоти?
– Почему так быстро? ― Егор схватился за голову. ― Парень должен был ещё пожить и дать нам шанс.
– Егор, а радиация? Сам говорил.
– Похоже, радиация на вирус действует, как катализатор.
– Боюсь за дочь. Может, лучше ей пожить у деда Лёши? Поможет Соне.
– Я поговорю со стариком. Зачем подвергать девушку опасности? Кстати, я холостяк.
– Знаю. Но лучше к Лёше.
– Ясно, не доверяешь, ― красавец самодовольно улыбнулся.
– Не доверяю.
– А по взаимному согласию?
– Голова кругом и без тебя. Ваня ещё жив.
– Ваня? Пока жив, но поверь, ненадолго.
События разворачивались молниеносно. Опасаясь за дочь, я отправила её к старикам.
Мы почти докопались до аптеки. Оставалось день или два. Ваня уже не работал. Придя домой вечером, я радостно сообщила молодому человеку, что ещё чуть-чуть и будет вакцина.