Прощание с Аэлитой
Роман
Марина Бойкова-Гальяни
© Марина Бойкова-Гальяни, 2017
Спасское озеро
Ветер гулял по маковкам сосен: деревья отзывались скрипом, жалобными стонами. Воды Спасского озера рябили и надувались. В болотах жировали дикие утки, гуси. Серый журавль охотился на толстых бородавчатых жаб, а в ясном небе кружили два ястреба.
На берег вышел лось, взревел и стал, как вкопанный, мотая головой: кто такой?
Непрошеный гость задумчиво сидел возле чахлого огня: брови изломаны тяжкими воспоминаниями, вокруг губ залегли преждевременные морщины.
Один? Человек? Лось удивленно фыркнул, осторожно переступил с ноги на ногу, медленно скрылся в чаще.
Вот тебе и ревун1, глухо произнес мужчина, и покачал головой, дивясь голосу. Едва сдержался, чтобы не оглядеться по сторонам в поисках говорящего, только вовремя сообразил, что сам издает басистые ноты, виснущие в нетронутом диком воздухе.
Внезапно ветер стих, и совсем рядом начала скупой отсчет кукушка.
Семен подкинул веток в угасающий костер, и пламя затанцевало, приглашая принять участие в веселье. Солнце коснулось макушек сосен. Еще немного и на бескрайнюю топь спустится молочная белизна тумана. Он развязал рюкзак, достал солдатский, защитного цвета продолговатый котелок с крышкой-миской, банку тушенки, небольшой пакет гречи и футляр из-под фотопленки удобная вещь для хранения соли в походе. Продукты сложил на траву, украшенную редкими кленовыми мазками. Выпрямился, держа в руке котелок, и посмотрел на озерную гладь в кайме низких болотистых, поросших мшистыми кочками, берегов. Оранжево-алый закат превратил клюквенную плантацию в поле боя. «После боя» уточнил Семен, невольно вспоминая Первую Чеченскую компанию. Там в далеком девяносто пятом он встретил парня с редким именем Парфен.
Бок о бок прошли товарищи жестокие годы службы в Чечне и не раз попадали в отчаянные переделки, когда, казалось, спасенья нет. Дружба не подвела. Парфён родом из Малой Вишеры, что на новгородчине, а Семен из небольшой уральской заимки в нескольких десятках километров от города Красновишерска, на берегу, удивительное дело, горной, норовистой реки Вишеры.
Семен вспомнил штурм Президентского дворца в Грозном. Январь девяносто пятого. Во время уличной схватки чеченский боевик обошел Семена с тыла, уралец едва успел выхватить кинжал из-за голенища, но чеченец сильным ударом ноги в челюсть на миг вырубил его сознание, перехватил железной хваткой запястье и вывернул. В глазах молодого солдата потемнело: он взвыл и уронил клинок:
Смерть! Пронеслось в мозгу. Тиски злобных рук врага на горле, Прощай, мама!
От удушья глаза лезли из орбит. Потеряв сознание, Семен рухнул на мостовую. Последнее, что видел зубы вампира в дьявольской усмешке.
Вампир? Ничего удивительного.
Пришел в себя оттого, что на лицо текла вода.
Дождик, прохрипел удивленно, чувствуя резь в горле, я болен? Ах, да, укус вампира.
Я расправился с тем, кого ты называешь вампиром, дружище!
Семен открыл глаза и радостно улыбнулся:
Парфен? Живой!
Очень живой. А вот ты, чуть не сыграл в ящик. Насилу отбил, думал, хоть труп заберу, чтобы было кого хоронить. Ан нет! Приложил ухо к губам тепло! Жить до ста!
Э, нет, до ста сорока. Горло саднит. Чуть не удушил, вурдалак чеченский.
Ерунда, пройдет. Главное живой!
Где мы? Семен огляделся, пещера?
Подвал. Еле затащил тебя. Парфен прислушался, отступают.
Боевики?
А то, кто же? Наши бьются за нефтяной институт. Глотни, товарищ протянул флягу, водка.
Семен сделал глоток и поморщился:
Болит. Шея и челюсть, он несколько раз открыл-закрыл рот, сволочь! Удрал?
Хм! Мертвые не бегают. Туда ему и дорога, Парфен сплюнул, побледнев. Идти можешь?
Могу. Где мой автомат?
Смотри! Друг повернулся боком: на плече висели два автомата. Один снял, Держи, Сеня! Драться в состоянии?
Да. Идем.
Друзья вышли из подвала, и, прижимаясь к стенам домов, осторожными перебежками отправились догонять ушедших товарищей. Уличные бои в Грозном продолжались, то и дело вспарывали тяжелый воздух автоматные очереди. Наконец, догнали своих, и ворвались в здание института.