– Что случилось? Я что-то нарушила? Меня выгоняют? – она испуганно сыпала вопросами, но они отскакивали от её провожатых, как горох от стены. Вслед удаляющейся процессии с удивлением обернулись все, кто оказался невольным свидетелем этой сцены.
Бесконечными коридорами и переходами, с Уровня на Уровень, Лину привели в какое-то помещение, уставленное бессчётным количеством мониторов слежения. Она, конечно, догадывалась, что все они здесь денно и нощно находятся под неусыпным оком видеокамер. Но одно дело предполагать, другое – убедиться в этом воочию. Окинув взглядом стеллажи, мерцавшие картинками с камер, Лина отметила: каждый чих, телодвижение и вздох курсантов на Базе просматриваются и протоколируются. Даже в персональных отсеках, за исключением, разве что, туалетов. Сквозь всю эту моргающую какофонию её провели в отдельную комнату, за единственным столом в которой сидел тот самый «коллега», что и уговорил её участвовать в Проекте.
– Вы – женщина способная и, наверное, уже понимаете, ЧТО случилось и ПОЧЕМУ Вас привели сюда в столь поздний час и в столь ультимативной форме? – ровным безучастным голосом издалека начал он.
– Нет, – от такого тона Лину начало потряхивать ещё сильнее. – Даже не догадываюсь. Нельзя было чай-кофе с печеньками в библиотеку таскать? Если нельзя, то я больше не буду, – тихо выдавила она из себя.
– Нет. Конечно, это не разрешается, но и не воспрещается участникам Проекта. Вы, пожалуйста, лучше объясните мне другое. Как ТАКОЕ могло случиться? – он развернул свой монитор к ней экраном и, убедившись, что она вся внимание, нажал на кнопку воспроизведения.
То, что увидела Лина дальше, повергло её в шок. На первой половине экрана был виден компьютерный класс в момент её разговора с мамой. На второй прыгали цифры параметров, снимаемых датчиками, вмонтированными в её форму. Точнее, постоянно менялись только значения показателей её давления, пульса и ещё чего-то, обозначения чему она не смогла разобрать. Две колонки цифр оставались неизменны. Ровно до тех пор, пока на записи она не протянула руку к ладошке сына. Здесь и начало происходить что-то невероятное… Её рука, которой она так тянулась к экрану, чтобы хоть как-то успокоить разволновавшегося не на шутку Пашку, вдруг прошла сквозь него и действительно гладила мальчика по голове…
– Вы сами понимаете, ЧТО сейчас произошло? – тихо спросил «коллега в чёрном», после того как остановил запись.
На последних кадрах до сих пор остававшиеся неизменными показатели двух последних колонок начали стремительно меняться и моргать красным. Они снова пришли в норму и вернулись к своим прежним значениям лишь после того, как разговор был закончен и женщина на съемке в задумчивости встала из-за стола.
– Нет… Что значат эти цифры и почему они там… моргали?
– Элина Глебовна, я не знаю, каким образом, но Вы умудрились низвергнуть все существующие законы физики, – внезапно выдохнул «коллега в чёрном». – А цифры, которые вдруг достигли критических уровней и потому «заморгали»? Это – показания геодатчиков для каждой из Ваших рук. Как же так получилось, что, вы смогли «пройти» одной из них сквозь монитор и в реальности погладить своего находившегося в километрах от Вас сына по голове? Заметьте, это не было ошибкой. Своим геодатчикам мы верим на все сто!
– Я… Это… Оно случайно… – Лина силилась понять, как у неё это так получилось, но мысли путались. «Коллега в чёрном» прокручивал запись на экране уже в третий раз.
– Это – невероятно! У вас экстраординарные способности. Мы экстерном включаем Вас в экспериментальную группу!
– Спасибо… Можно я пойду? – еле выдавила из себя Лина.
– Да, конечно. Отдыхайте.
На негнущихся ногах она вышла из отсека видеоаналитики, не помня как, дошла до библиотеки и с громким выдохом упала в кресло-бинбэг… Голова кружилась. Её мысли разбегались в разные стороны, как тараканы от дневного света…
«Обессилена, обесточена…
До нуля и в труху заморочена…
Чёрти чем в никуда озабочена…
Память давит виски, как пощёчина…
Вся растрепана, вся всклокочена…
Чувство юмора явно просрочено…
И обида в душе не проглочена…
Жизнь проходит, как дождь у обочины…»
Потихоньку рядом с Линой собрались все, кто не так давно наблюдал, как её уводили.
– Что они там с тобой делали? Ты же белая, как потолок! – Молчун тихо подъехал на своём кресле и протянул чашку с кофе.
– Я… Это… Пространство порвала. – Она сделала глоток и рассказала, что она только что видела на записи.
– От-ты ж блин! – Молчун ошарашенно почесал себе лоб, после чего попытался с помощью законов физики объяснить собравшимся только что услышанное ими из уст Лины, но получалось это у него как-то не очень убедительно.
– Мишн импосибл! Миссия невыполнима! Это – невозможно! – только и смог воскликнуть Вольный стрелок.
– Твою же ж мать! – выдал в голове у Лины Голос. – Как же у тебя это получилось?
– Я не знаю. – Лина выдохнула и вновь отхлебнула из чашки.
Все замолчали. В наступившей тишине было слышно, как в голове у каждого их них с лёгким скрежетом закрутились шестерёнки, пытаясь переварить услышанное.
Расходились молча. Этой ночью никто из собравшихся так и не смог заснуть.
6. Ложечка
Что может быть проще обыкновенной шариковой ручки? Всего четыре детали, собранные кем-то на конвейере. Обычный предмет, к которому мы привыкли, как к зубной щетке, расчёске, салфеткам… Мы часто берём её в руку, записываем в блокноты или на обрывках листов что-то важное для нас – перечень продуктов перед походом в магазин, адреса, номера телефонов… Но есть у неё и особая миссия. Обычная шариковая ручка в руке руководителя может повлиять на дальнейшую судьбу подчинённого. Ведь от того, какова резолюция на заявлении, зависит дальнейшая судьба работника. Самый обычный предмет может сделать тебя Вершителем. Громко, конечно, но, если задуматься, то это так и есть.
Попробуйте взять чистый лист, современное писало, подумайте, что Вас тревожит и заботит, найдите этому чёткие названия, нанесите их на бумагу и вперёд – к победе Разума над Безумием. Перечеркните всё то, что тянет на дно, зачеркните второстепенное, подчеркните самое важное, вычеркните негативное, поставьте прочерки там, где паззл ещё не сложился. Где-то на полях черкайте линии, завитки, кружочки, треугольники, ромбы, каляки-маляки… Можно всё! Ибо сейчас именно Вы пребываете в состоянии шариковоручности – осознания всего и вся. Черкайте смело. И добавляйте какие нужно приставки. Будьте честны и откровенны. А потом? Посмотрите на то, что осталось нетронутым на листе и просто черкните пару слов тому, кто Вам дорог и крайне необходим. Ведь истинное назначение любого писала – оставлять след. Наследите. Но только самой обычной шариковой ручкой. Ибо в её простоте и кроется Волшебство вершения. И… Добро пожаловать, ласкаво просимо в шариковоручность!
Последующие два дня промелькнули в рутинной базовской муштре – физподготовка, ориентирование, история, астрономия… Тем вечером Лина в очередной раз, как подкошенная, свалилась на кровать с единственным желанием – поскорее выключиться, но сон никак не шёл. Словно какой-то червячок медленно и целеустремленно копошился в её голове, с упорством кладоискателя извлекая из тайных уголков её сознания обрывки недодуманных за день мыслей и мешая сосредоточиться на чём-либо конкретном. Ещё и этот тихий «аварийный» свет…
Силясь на ощупь найти сенсорную панель управления отсеком, вмонтированную в столешницу прикроватной тумбочки, Лина вытащила из-под одеяла руку, но, вместо кнопок управления подсветкой, её ладонь сама по себе легла на металлически прохладную крышку заветной коробочки из-под печенья. Она аж подскочила в кровати. «Я же абсолютно точно убирала её назад в сумку!» – от неожиданности широко открыв глаза, Лина с удивлением рассматривала потёртую крышку укладки. В столь поздний час такая неслучайная случайность могла означать только одно – кто-то неведомый, чья поддержка незримо следовала за ней по пятам с первого дня пребывания на Базе, явно указывал, сейчас ей настало время вспомнить что-то, что ранее ею же было бессрочно помещено на хранение в свою копилку невероятных историй.