Мое бахвальство оказалось
счастьем для Джемса из Глена и не таким уж несчастьем для меня, ибо теперь я
обязанпоступитьпо долгу совести. Яношуимя благородного джентльмена и
располагаю состояниемджентльмена; худо,еслиокажется,что в душе яне
джентльмен.Нотутжея упрекнул себя, чтотак рассуждатьможет только
язычник, и прошептал молитву, прося ниспослать мне мужества, чтобы я мог, не
колеблясь,исполнитьсвойдолг,каксолдатвсражении,иостаться
невредимым.
Этимысли придали мне решимости, хотя я нисколько не закрывал глаза на
грозившую мне опасность и сознавал, насколько я близок (если пойду поэтому
пути) кшаткой лесенкепод виселицей.Стояло погожее, ясноеутро, но дул
восточный ветер; свежий его холодок студил мне кровь и наводилнамысли об
осени,омертвыхлистьях,омертвыхтелах,лежащихвмогилах.Мне
подумалось, что если я умру сейчас, когда в моей судьбе произошел счастливый
поворот, и умру ктомуже зачужие грехи, тоэто будетделом рук самого
дьявола.На верхушкеКелтонского холмабегали дети,скрикамизапуская
бумажных змеев, хотя этовремя года считалось неподходящим для таких забав.
Бумажные змеи четко выделялисьв синеве;явидел, как один изних высоко
взлетел на ветру в небо и тут же рухнул в кусты дрока.
"Вот так и ты, Дэви", -- подумал я, глядя на него.
Путь мойлежалчерез Маутерский холм,мимо маленькой деревушки среди
полейнаего склоне.Здесьиз каждого домадоносилось гудениеткацкого
станка,всадикахжужжалипчелы;соседи,стояусвоихдверей,
переговаривались нанезнакомоммнеязыке;позжея узнал, чтоэтобыла
Пикардия,деревня,гдефранцузскиеткачиработалинаЛьнопрядильную
Компанию. Здесь мне указали путь на Пилриг,цель моегопутешествия; пройдя
немного, яувидел у дороги виселицу, на которой болтались два тела в цепях.
По обычаю вымазанные дегтем, звякая цепями,они раскачивалисьна ветру,а
птицы с криком носились вокруг этих жуткихмарионеток.Неожиданное зрелище
служило какбы наглядным подтверждением моих страхов;проникаясь тоскливым
чувством, я не мог оторвать отнего глаз. Я стал обходить виселицу кругом и
вдруг наткнулсяна зловещую древнюю старуху, котораясидела, прислоняськ
столбу и что-то приговаривая, кивала, кланялась и манила меня рукой.
-- Кто они, матушка? -- спросил я, указывая на мертвецов.
-- Бог да благословит тебя, драгоценный мой! -- воскликнула она. -- Это
мои милые дружки, оба были моими милыми, голубчик.
-- За что их казнили? -- спросил я.
--Да за дело, -- сказаластаруха.-- Сразу, как только яим судьбу
предсказала. Два шотландских шиллинга и ни чуточки больше, и вот два славных
красавчиказаэтоболтаютсянаверевке. Ониих отнялиу мальчишкииз
Броутона.
--Да!-- сказал ясебе, а несумасшедшейстарухе.