Теперь можно было надеяться, что с
Аланомбудетвсеблагополучно, носпасение Джемса--делокудаболее
трудное, и яневольноопасался, что это предприятие обойдется мне чересчур
дорого, как утверждали все, с кем яделился своими планами. Похоже,чтоя
вскарабкался на вершину горытолько затем,чтобы броситься вниз;я прошел
черезмножество суровых испытаний,достиг богатства, признания своих прав,
возможности носитьгородскую одежду и шпагу на боку,и все это лишь затем,
чтобы в концеконцов совершить самоубийство, причем самоубийство наихудшего
рода: то есть дать себя повесить по указу короля.
"Ради чего яэто делаю?" -- спрашивалясебя, шагаяпоХай-стрит и
свернувзатемк северу по Ли-Уинд.Сначала я попробовал внушить себе, что
хочуспастиДжемсаСтюарта;явспомнил его арест,рыданияего женыи
сказанные мною втотчас слова, и этосоображениепоказалось мневесьма
убедительным. Но тут же я подумал, что, в сущности, мне, Дэвиду Бэлфуру, нет
(или недолжно быть) никакого дела до того, умрет ли Джемс всвоей постели
илинависелице.Конечно,онродня Алану; но что касается Алана, то ему
лучшевсегобылобыгде-топритаиться,ипустькостямиегородича
распорядятся каким угодно король, герцог Аргайлский и воронье. Я к тому же
немогзабыть, что,когда мывсе вместе былив беде.Джемс неслишком
заботился ни об Алане, ни обо мне.
Затем мне пришло в голову, что ядействую во имя справедливости: какое
прекрасное слово,подумал я,ивконце концов пришел кзаключению,что
(поскольку мы на свое несчастье живем среди дел политических) самоеглавное
для нас -- соблюдать справедливость; а казнь невинного человека -- это рана,
нанесенная всему обществу. Потом во мне заговорил другой голос, пристыдивший
меня за то, что я вообразилсебя участником этих важных событий, обозвавший
менятщеславныммальчишкой-пустозвоном,которыйнаговорилРанкилеруи
Стюарту громких слови теперь единственно из самолюбиястарается выполнить
своихвастливыеобещания.Номало этого,тот жеголос нанесмнеудар
побольнее, обвинив меня в своего рода трусливой хитрости, в том,что я хочу
ценою небольшого риска купить себе полнуюбезопасность. Да, конечно, пока я
неявлюсь кГенеральному прокуроруинедокажусвоюнепричастностьк
преступлению, явлюбойдень могу попастьсяна глаза Манго Кемпбеллу или
помощнику шерифа, меня опознают и за шиворот втянут вэпинское убийство. И,
конечно, если я дам свои показания и это кончится для меня благополучно, мне
будет потом дышаться гораздо легче. Но, обдумав этот довод, я не нашел в нем
ничего постыдного. Что касается остального, то есть два пути, думал я, и оба
ведутк одному и тому же. Если Джемса повесят, в то время, как я мог бы его
спасти, это будетнесправедливо;если я, наобещавтакмного,несделаю
ничего,я буду смешон в своих собственных глазах. Мое бахвальство оказалось
счастьем для Джемса из Глена и не таким уж несчастьем для меня, ибо теперь я
обязанпоступитьпо долгу совести.