Лейтенант Кошелев по траншеям пробрался к первому взводу. Старший лейтенант Синицын был в блиндаже: сидел за столиком и что-то записывал в блокнот.
– А, Виктор! Заходи! Я тут записываю ход боя, пока свежо в памяти. Потом во время разбора у командира роты пригодится. Рекомендую тоже так поступать.
– Да я на память не жалуюсь…
– Все так говорят.
– Нет, на самом деле, – сказал Кошелев, усаживаясь на скамейку. – Я не шучу. Стоит мне взглянуть на текст или объект, так сразу запоминаю, могу воспроизвести, описать. Как будто перед глазами фотографическая карточка.
Синицын заинтересованно посмотрел на Виктора.
– Хм-м-м… Интересно. А командиру сказал об этом?
– Нет, не успел. Некогда было. Мы с ним даже не успели поговорить. Сначала ушёл на задание с группой, потом этот бой…
– Ну-ка, давай проверим, пока нет командира! Отвернись!
Кошелев с улыбкой отвернулся в сторону. Синицын снял часы с руки, покрутил стрелки, положил на столик. Там же поместил ещё множество предметов из планшета и карманов. Что-то поднял с пола и присовокупил к композиции.
– Сейчас ты повернёшься, посмотришь на предметы на столе в течение десяти секунд и как можно подробнее опишешь их, отвернувшись, – сказал Синицын. – Поворачивайся!
Виктор последовал команде, посмотрел на стол и, не дожидаясь сигнала, отвернулся:
– Я готов.
– Так быстро? – удивился старший лейтенант. – Говори!
– На столе лежат твои часы из жёлтого металла, времени на них без пяти девять, хотя сейчас время другое – я посмотрел на свои, когда зашёл. Было четырнадцать тридцать пять. Кроме того, на столе компас, карандаш химический, блокнот, в который ты писал, две стреляные гильзы от ППШ, один патрон от ТТ, немецкая монета, не знаю, какого достоинства, решкой книзу. Ах да, керосиновая лампа – немецкая. И ещё между досок застрял засохший паук.
– Из жёлтого металла?! – обиделся Синицын в шутку. – Они золотые – папин подарок в честь окончания военного училища. В остальном – всё верно! Да ты феномен, Кошелев!
– Это ерунда. Я баллистические таблицы запоминал в училище с одного прочтения.
– Твои способности надо использовать в нашем деле. Разведчику умение запоминать большой объём информации крайне необходимо.
В это время в блиндаж заглянул один из бойцов:
– Товарищ гвардии старший лейтенант, ротный идёт!
Синицын с Кошелевым вышли встречать капитана Лысенко. Он шествовал не один. С ним прибыл ещё один офицер – майор НКВД.
– Товарищ гвардии капитан, за время вашего отсутствия происшествий не случилось. Личный состав занимается приёмом пищи, приводит в порядок себя и вверенное оружие. Раненые отправлены в медсанбат, – доложил Синицын.
– Хорошо. Соберите всех офицеров роты. Товарищ майор желает побеседовать.
Собрались в том же самом блиндаже: пространство позволяло.
– Вот, товарищ майор, пять человек вместе со мной, – сказал ротный. – Политрука у меня нет – убит, до сих пор не прислали. Командир третьего взвода в медсанбате – ранен. Лейтенант Кошелев у нас только третий день. Остальные офицеры надёжные, проверенные.
– А лейтенант Кошелев, значит, ненадёжный?! – спросил майор.
Каверзный вопрос энкавэдэшника нисколько не смутил капитана. Он спокойно ответил:
– В бою он себя показал смелым, не трусил. Но изучить его более подробно пока возможности не было. Я же сказал, что он у нас всего три дня.
Майор достал из планшета листочки, положил на стол перед собой. Виктор заметил, что это были списки с фамилиями. Офицер НКВД пробежал по списку глазами, отложил в сторону.
– Товарищи офицеры! – начал он. – Красная Армия успешно наступает, освобождая ранее занятые территории Советского Союза. Но на освобождённых территориях ещё остаётся недобитый враг, предатели и их пособники. Для их поиска, ликвидации или ареста нам необходимы офицеры с боевым опытом. У меня есть предписание отобрать определённое количество офицеров. Будут учитываться рекомендации непосредственных командиров, личное желание и согласие. Нам люди, работающие из-под палки, не нужны. Хотя у нас есть возможности заставить, но моё мнение такое. Нужны люди, осознанно идущие в нашу структуру. Не скрою, работа крайне опасная, но этим вас не напугать. Мы уже по пути поговорили с вашим командиром. Он назвал несколько фамилий. Но прежде я хотел бы лично поговорить с каждым из вас.
Виктор вместе с остальными офицерами вышел из блиндажа. Настроение у всех было паршивое. Похоже, никто не хотел менять боевую работу фронтового разведчика на деятельность сотрудника НКВД в тылу. Во всяком случае, так думал Кошелев. Но оказалось, что он ошибся. Хотя он полагал, что его вообще не пригласят на беседу, учитывая отсутствие боевого опыта, но когда все офицеры побывали по одному в блиндаже, послышался возглас:
– Лейтенант Кошелев! Прошу!
Виктор зашёл внутрь. Майор держал в одной руке бумаги, в другой – дымящуюся папиросу.
– Присаживайтесь, Кошелев Виктор Николаевич. Расскажите мне, каким образом вы после пребывания в штрафной роте стали офицером и попали в войсковую разведку? В моей практике подобное впервые… Что-то сомнительно.
– Я полностью реабилитирован, товарищ майор. После госпиталя я завершил обучение в военном училище и по рекомендации экзаменационной комиссии получил назначение сюда. Все документы находятся в штабе дивизии, можете проверить.
– Я уже смотрел ваши документы, товарищ лейтенант. Для этого мне ваше разрешение не нужно. Кроме того, я отправил запросы в училище и штрафную роту. Мы с вами, возможно, ещё встретимся. А пока можете быть свободны.
Виктор молча вышел из блиндажа и подошёл к группе офицеров, весело переговаривающихся между собой. Неопределённость для них закончилась. Выяснилось, что командир первого взвода, старший лейтенант Синицын, дал согласие перейти в структуру НКВД. Более того, его рекомендовал сам ротный. Прощание с Синицыным было коротким. Обнялся с каждым офицером, попрощался со своим взводом, забрал личные вещи у старшины и уехал с майором. Капитан дал команду личному составу готовиться к передислокации. Штаб дивизии переместился, и разведроте был указан район для переезда. Скорее для перехода – транспорта не предусматривалось: пойдут пешком. Но ушлый старшина, фактически первый помощник командира роты, всё же нашёл транспорт для своего имущества и тяжёлого вооружения роты. Так что бойцы пойдут налегке. Не придётся тащить на себе ротные пятидесятимиллиметровые миномёты, ручные пулемёты и противотанковые ружья. На этом же транспорте уехал и личный состав санитарного отделения, оставив в роте одного санинструктора.
Глава 6. Поединок
Разведрота разместилась в очень удобном месте, северо-западнее Армянска. Ощущалась близость моря – с запада дул тёплый солёный ветер, перебивая запах гари выжженной степи. В практически разрушенный посёлок не было смысла соваться – там ещё шли бои с ожесточённо сопротивляющимся врагом. А у разведки своя работа, свои задачи – добыть достоверные сведения о противнике, его группировке, численности, состоянии, расположении, вооружении и намерениях…
Да, рота занималась своими задачами, но к этой работе Кошелева не допускали. Почти каждый день уходили группы на задания – командованию требовалась свежая информация. А кто же её добудет, как не разведка. Уже неделю Виктор маялся в неизвестности. Конечно, без дела не сидел – занимался со своим взводом, но больше на боевых выходах не бывал. Даже сам капитан Лысенко не раз ходил за языком, а про лейтенанта как будто забыл. Не раз и не два Виктор подходил к командиру роты, но у того был один ответ: «Ещё не время!»
Однажды ротный почтальон принёс письмо. Удивленный этому сообщению лейтенант – писать было некому – взял из рук письмоносца аккуратно запечатанный конверт. Письмо было от Вали. От Вали Шишкинской, училищной медсестры.