Появление Натана и Мэтью пусти-ло всю жизнь Гаррисона под откос. Ни отдыха тебе, ни сна, даже поесть спокойно и то не удает-ся. Он чувствовал себя ужасно. И, быть может, температура не у Мэтью, а у него, у Гаррисона.
Женщина передала ребенка обратно Кэрри и задрала малышу рубашечку – посмотреть, нет ли на животике сыпи.
– Да, да, сейчас эпидемия ветрянки! – заявила кассирша.
Ветрянка! Этого еще не хватало! Завтра же за любые деньги нанять вертолет и вернуть Стефани.
– Сыпи нет, – объявила женщина. – Скорее всего, самая обычная простуда.
Или воспаление легких. А то и что-нибудь похуже. Гаррисон уложил ревущего Мэтью в коляску, расплатился за покупки, в том числе и за две разбитые бутылки сока. Ему показалось или ребенок, в самом деле, стал горячее? А у Натана… У Натана тоже щеки подозрительно рас-краснелись.
– Гаррисон!
Кэрри потянула его за рукав.
– Что?
– Вид у вас такой, словно вы готовы просить экстренной помощи.
– На то есть все основания.
Кэрри улыбнулась и шутливо погладила его по плечу.
– Поезжайте домой. Я – следом за вами.
Гаррисон хотел было отказаться от дальнейшей помощи, но желание видеть Кэрри рядом взяло верх. Он благодарно промолчал.
После изнурительной дороги – Мэтью плакал, не переставая – и сложной операции по за-таскиванию в квартиру детей и детского питания Гаррисон почувствовал себя глубоко несчаст-ным.
Он разговаривал с Джоном по телефону, когда Кэрри позвонила в дверь. Увидев, что он занят, она спокойно прошла в комнату, заглянула к Натану, а затем взяла Мэтью на руки и стала ходить с ним по комнате.
Одно только присутствие Кэрри ослабило напряжение, в котором пребывал Гаррисон. Он вернулся к разговору.
– Тебе кто-нибудь помогает? – спросил Джон.
– Да. В магазине я встретил Кэрри. Она сейчас носит малыша на руках.
– Ну да?!
В голосе брата слышалось восхищение.
– А вчера она сидела с детьми несколько часов.
– Это Кэрри-то?
– Да. Дети ее любят. Извини, Джон, я должен позвонить детскому врачу, так что счастливо.
Положив трубку, Гаррисон набрал номер детской неотложки, хотя будить врача среди ночи ему очень не хотелось.
Гаррисон и Кэрри по очереди носили больного мальчика взад и вперед, ожидая ответного звонка из поликлиники.
– Как вам кажется, ему стало хуже? – спросил Гаррисон.
– У него, безусловно температура, – ответила Кэрри, присаживаясь на тахту. – Жаль, что он не может сказать, как себя чувствует.
– И я, как назло, ничем не могу ему помочь! Ненавижу бездеятельность!
Кэрри ничего не ответила, но Гаррисон заметил, как нежно она взглянула на него.
– Вы добрый человек, Гаррисон. И будете прекрасным отцом, – сказала, наконец, Кэрри.
А вы – прекрасной матерью.
Эти слова, прозвучавшие в его душе, он не решился произнести вслух. Хотя был уверен – они соответствуют истине. Такое мужчина имеет право сказать только той женщине, которую хочет видеть матерью своих детей. Кэрри – мать…
– На родителях лежит огромная ответственность, – смущенно пробормотал он.
– Кто станет спорить, – откликнулась Кэрри.
– Вы замечательно обходитесь с детьми.
Ну, это-то он мог позволить себе сказать!
– Спасибо. До сих пор мне не часто приходилось иметь с ними дело. А между тем с малы-шами легче, чем со взрослыми. Им безразлично, кто вы, какое у вас будущее, где вы живете…
Нет, сообщать ей сейчас о повестке дня предстоящего заседания правления совершенно неуместно, подумал Гаррисон.
– Их не интересует, что у вас нет диплома, и вы постоянно меняли работу… Извините, – опомнилась Кэрри.